Медный всадник - Полина Саймонс (2001)

Татьяна беспорядочно кружила по поляне, сама не зная, куда идет. Александр старался не отставать от нее, но от всей этой беготни у него голова шла кругом.

– Да прекрати ты метаться! – взревел он. Она неожиданно послушалась. – Значит, ты устанавливаешь правила, а потом злишься, когда я играю по ним? Что ж, живи с этим.

– Я и живу, – кивнула Татьяна. – Каждый проклятый день с того самого, когда встретила тебя!

– Я не желаю этого слышать!

– Еще бы! Ты сказал Даше, что вы поженитесь, она написала бабушке, та разнесла новость по всей деревне! – тяжело дыша, выпалила Татьяна. – Ты написал ей письмо, где сообщил, что приедешь и вы поженитесь. Слово – не воробей, вылетит – не поймаешь! Даже если ты не придаешь словам значения.

Почему ему казалось, что сейчас она имеет в виду не Дашу?

– Если ты так переживаешь, почему не написала мне: «Александр, Даши больше нет, но я здесь и жива»? Я приехал бы раньше. И не терзался бы неведением целых шесть месяцев!

– И ты воображаешь, – ахнула Татьяна, – что после твоего письма я написала бы тебе и попросила приехать?! И вообще о чем-то попросила? Нужно быть последней идиоткой, чтобы решиться на такое. Идиоткой или…

Она прикусила губу.

– Или?

– Или ребенком, – фыркнула она, не глядя на него.

Александр тяжело вздохнул:

– Ох, Таня…

– Игры, в которые играют взрослые… ложь, обманы, притворство… в которых тебя мало кто может превзойти… все это выше моего понимания.

Александр хотел одного – коснуться ее. Губ, лица… растопить гнев…

– Таня, – прошептал он, протягивая руки. – О чем ты? Какие игры, какая ложь?

– Почему ты приехал, почему? – холодно спросила она.

Он едва не поперхнулся:

– Как ты можешь спрашивать?

– Как? Да потому что ты написал, что приезжаешь, чтобы жениться на Даше! Как ты любишь ее. Что она предназначена тебе судьбой. Что она единственная! Я читала это письмо. Это то, что ты написал. А последнее, что я слышала от тебя на Ладоге, было: я никогда не…

– Татьяна! – вскрикнул Александр, окончательно выйдя из себя. – Какого дьявола ты мелешь? Забыла, как взяла с меня слово лгать до последнего? Заставила меня обещать. Еще в ноябре я просил: давай скажем правду. Но ты! Лги, лги, Шура, женись на ней, только не разбивай сердца моей сестры! Помнишь?

– Да, и ты на удивление хорошо исполнил свою роль, – ехидно усмехнулась Татьяна. – Неужели так уж стремился быть настолько убедительным?

Александр нервно пригладил волосы:

– Но ты знаешь, что я вовсе не хотел…

– Чего именно? – громко спросила она, подступая ближе и глядя на него смело и гневно. – Жениться на Даше? Любить ее? В чем ты не хотел лгать? Чего не хотел делать?

– Ради Бога, неужели не понимаешь? Что я должен был ответить твоей умирающей сестре?

– Именно то, что ответил, раз уж решил жить ложью!

– Мы оба жили ложью, Таня, и все из-за тебя! – взорвался он, разъярившись до того, что руки тряслись. – Но ты-то знаешь, что я вовсе не собирался жениться!

– Я так думала. И надеялась. Но неужели не понимаешь, что твои слова – единственное, что звучало у меня в ушах в поезде, на волжском льду и два месяца на больничной койке, когда каждый вздох мог оказаться последним. Неужели не понимаешь?

Она гневно сжала кулаки, стараясь отдышаться, и Александр сжался под гнетом невыносимого раскаяния.

– Мне было бы все равно. Я бы все снесла, – продолжала Татьяна. – Говорю же, мне много не нужно. И не нуждаюсь я в утешениях.

Она снова сжала кулаки. В глазах стыла мучительная боль.

– Но все же что-то и мне необходимо. Совсем немного… А ты мог сказать Даше только то, что она хотела слышать. И ни словечка больше! Я мечтала, чтобы ты хотя бы мимолетно взглянул на меня, дал понять, что я тоже хоть что-то значу для тебя, чтобы у меня осталось чуточку веры. Чуточку надежды. Но нет. Ты вел себя так, словно меня совсем не было.