Удивительные Люди Икс. Одарённые - Питер Дэвид (2012)

– Опыты, – глухо ответил он. – Опыты ставили. Я лежал в темноте там… там, где ты нашла меня. И время от времени – я бы сказал, каждые пару дней, но этого было не понять – может, каждые пару недель, а может, и каждый день – комнату заполнял газ. Они дожидались, когда я усну…

– Потому что в стальной оболочке тебе не нужно дышать?

Он кивнул.

– Поэтому я старался не засыпать. Но это было невозможно. Рано или поздно сон одолевал. И, просыпаясь в темноте, я радовался. Искренне радовался, представляешь? Радовался, проснувшись в темноте, взаперти. Но это было лучше, чем проснуться на столе…

– На столе?

Петр снова кивнул.

– Да. Вроде операционного. На нем было две пары зажимов – для рук и для ног. Я просыпался прикованным к столу, а со всех сторон – механизмы. Машины со всевозможными лезвиями и другими приспособлениями. Я просыпался на этом столе, меня кромсали, кололи мне всякое…

Китти слушала его, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не разрыдаться от мысли о том, что ему пришлось пережить, какие муки перенести. Но если Петр и понимал, что творится в ее голове, то ничем не показывал этого. Пытаясь сосредоточиться на деле, она спросила:

– Ты видел их лица?

Если бы он сумел описать, если бы Китти смогла опознать хоть одного, она, не колеблясь, убила бы этого ублюдка собственными руками.

Петр покачал головой.

– Нет, только маски.

Но прежде, чем на лице Китти успело отразиться разочарование, он добавил:

– Кроме одного. Того, кто воскрешал меня. Он не из нашего мира. Тошнотворное бледно-зеленое лицо нависало надо мной, и он говорил что-нибудь вроде: «Мои поздравления, Петр Распутин. Ты был мертв, и я вернул тебя к жизни… но лишь затем, чтобы убедиться, что ты вновь умрешь, когда мы закончим с тобой», – тут он заметил, как изменилось ее лицо. – Катя? Что стряслось?

– Орд, – сказала она.

Взгляд ее был полон холодной, целеустремленной ярости.

– Что?

– Орд. Его имя – Орд. Это наверняка он. Приметы совпадают. И говорит он как раз в похожих выражениях.

– Ты знаешь его?

– Ну, закадычными дружками нас не назовешь. Мы с ним дрались.

В общих чертах Китти описала, при каких обстоятельствах они встретились с Ордом. У нее просто голова шла кругом.

– Не знаю, что и думать, – призналась она. – Он… Ты говоришь, он каким-то образом вернул тебя к жизни. За это я до самой смерти должна быть ему благодарна. И он же мучил, терзал тебя бог знает сколько времени. И это, понимаешь, вызывает непреодолимое желание забить его до смерти. И я просто не знаю, что мне…

– Забить до смерти, – сказал Петр. – Да. Так.

Таким же жестким Китти видела его лицо только под сталью брони. На миг жгучая ненависть в его голосе заставила ее слегка усомниться, что он – это действительно он. Но сомнения тут же исчезли. Переживи она такое – тоже всем сердцем жаждала бы мести.

Отдыхать Китти больше не собиралась. Задерживаться здесь дольше означало бы оттягивать неизбежное.

– Окей, – сказала она. – Тогда к делу. Иди сюда.

Петр обнял ее. У Китти перехватило дыхание. Такой теплый, полный жизни… «Сосредоточься, Китти. Сосредоточься. Ни ему, ни тебе не станет лучше, если ты отвлечешься и оставишь его труп позади, в стене».

Секунда – и они двинулись вверх. Эмма Фрост даже по пути сквозь обычную стену нервничала и дергалась так, что едва не погибла, но Петр казался образцом стоицизма.

«Наверное, долгие русские зимы учат терпению».

Вверх, вверх – и вот Китти вновь окутала темнота. Но близость Петра и мысль о том, что она возвращает его к прежней жизни, озаряла ее внутренним светом.

Когда она в первый раз шла сквозь пространство под «Бенетек», спуск казался бесконечным. Обратный путь показался намного короче – возможно, оттого, что теперь Китти знала, где он должен закончиться. Оба вынырнули наверх, словно призраки, и мягко приземлились на пол.