Преследуемый. Hounded - Кевин Хирн (2011)

Кстати, ему не следовало злить богиню – Флидас не терпела приказов, тем более со стороны смертного. В итоге Флидас выхватила из ножен нож и молниеносно швырнула его в бедолагу, прежде чем я успел и глазом моргнуть. Флидас не целилась и даже не посмотрела на него, поэтому нож не убил егеря, зато ранил его в плечо. Егерь вскрикнул и уронил фонарь, и я предположил, что он не будет в нас стрелять. Однако после секундной паузы несколько выстрелов разорвало тишину ночи: одна пуля просвистела над моей головой, а другая угодила в крупный ферокактус по соседству со мной.

Флидас крякнула, когда пуля попала ей в предплечье, и тотчас взревела от первобытной ярости.

– Убейте его! – пронзительно выкрикнула она, и я инстинктивно подпрыгнул, собираясь выполнить команду.

Оберон последовал моему примеру. Но в отличие от него мне удалось вычленить из хаоса, царившего в мозгу, некую важную мысль. Убийство егеря могло привести ко мне домой служителей закона, и тогда бы мне пришлось спасаться бегством, а я не хотел уезжать из Аризоны.

Я сосредоточился, вернул себе прежний облик и попытался трезво оценить обстановку. Флидас контролировала меня в обличье гончей, как и Оберона – как всех животных.

И действительно, Оберон не сумел противиться воле богини: у волкодава не было даже простецкого ошейника-амулета из железа. В результате Оберон повалил на спину егеря, вопившего от ужаса. Я принялся подзывать Оберона к себе, но волкодав меня проигнорировал: его связь с Флидас казалась нерушимой.

Вдобавок я не чувствовал его обычного мысленного присутствия.

– Флидас! Отпусти моего пса, немедленно! – рявкнул я, но егерь внезапно замолчал, и я похолодел.

Я опоздал: без всяких предисловий, дрожащих от страсти, мой волкодав молча и бесцеремонно разорвал глотку несчастному.

А затем мысли Оберона нахлынули на меня судорожным градом вопросов.

‹Аттикус, что произошло? Я ощущаю вкус крови! Кто этот человек? Где я? А я-то думал, мы будем охотиться на баранов. Ведь не я его убил, правда, не я?›

‹Отойди от него, и тогда я тебе все объясню. ›

Если на своем веку ты видел тысячи смертей, не возникает сомнений в том, что случилось. Никто не путает слов от изумления, не рыдает и не рвет на себе волосы. Ты всего лишь принимаешь ситуацию как должное и размышляешь о последствиях. Но если последствия катастрофические, тогда можно демонстрировать свои чувства сполна.

– В убийстве не было необходимости! – заорал я, стараясь смотреть только на труп. – Мы могли разоружить егеря. Его смерть доставит мне и моему волкодаву кучу проблем!

– Не пойму, каким образом, – парировала Флидас. – Сейчас мы избавимся от тела.

– Это совсем не просто. Наступили другие времена! Труп обязательно найдут, а потом обнаружат собачью ДНК в ранах.

– Кто найдет? Ты имеешь в виду смертных? – спросила охотница.

Что делать, если тебе надо воззвать к богам, чтобы они даровали тебе терпение, как раз в тот момент, когда ты сам общаешься с богом?

– Именно! – рявкнул я.

– А что такое ДНК?

Я сжал зубы и услышал в прозрачном воздухе пустыни короткие всхлипывания Койота, который надо мной потешался.

– Неважно.

– Я считаю, хорошо, что он мертв, друид. Он попал в меня и пытался застрелить тебя. И он помешал мне, чего не должно было произойти. Он получил по заслугам.

Должен признаться, реплика Флидас разбудила мое любопытство, и я приблизился к телу егеря, приказав Оберону держаться поодаль.

‹Аттикус? Ты на меня сердишься?› – скулил пес.

‹ Нет, Оберон. Это сделал не ты, а Флидас. Она превратила твои челюсти в оружие, подобное своему ножу или луку›.

Оберон завыл во весь голос.

‹Я ужасно себя чувствую. Меня тошнит. Фу!› – Он закашлялся, и его вырвало на сухую, каменистую почву.