Поцелуй тьмы - Райчел Мид (2008)

– Ч-что ты имеешь в виду? – дрогнувшим голосом спросила доктор Олендзки.

Я сглотнула.

– Он преследовал меня последние недели две. Мейсон. В кампусе. Понимаю, это звучит безумно, но это он. Или его призрак. Вот из-за чего произошла та история со Стэном. Я замерла, потому что увидела Мейсона и не знала, что делать. А в самолете… там он тоже был… и другие. Но пока мы находились в воздухе, я плохо различала их. Просто проблески… и головная боль. Но когда мы приземлились, он стал отчетливо виден. И… и был не один. С ним были другие. Другие призраки.

Из глаз побежали слезы, и я торопливо вытерла их, надеясь, что никто не заметил.

Я ждала, сама не зная чего. Смеха? Заявления, что сошла с ума? Обвинения во лжи и требования рассказать, что на самом деле произошло?

– Ты узнала их? – спросил в конце концов Дмитрий.

Я повернула голову и встретилась с ним взглядом. Его глаза смотрели серьезно, обеспокоенно, без намека на насмешку.

– Да… Я видела стражей Виктора и людей из тех домов, где стригои учинили резню. Родные… Родные Лиссы тоже там были.

На это никто никак не среагировал. Они просто обменялись взглядами с таким видом, что, может, кто-то другой из них прольет свет на все это.

Доктор Олендзки вздохнула.

– Могу я поговорить с вами двумя наедине?

Они вышли из палаты и закрыли за собой дверь, вот только не полностью. Я выбралась из постели и подошла к двери. Крошечной щели оказалось достаточно, чтобы мой дампирский слух уловил разговор. Конечно, подслушивать нехорошо, но они ведь говорили обо мне, и я не могла отделаться от чувства, что от этого разговора может зависеть мое будущее.

– …очевидно, что происходит, – почти шипела доктор Олендзки. На моей памяти это был первый случай, когда ее голос звучал так сердито. С пациентами она всегда была сама безмятежность. Трудно было представить ее в гневе, но сейчас, видимо, именно это и происходило. – Бедная девочка. Она переживает посттравматическое расстройство. И неудивительно – после всего, что выпало на ее долю.

– Вы уверены? – спросила Альберта. – Может, это что-то другое…

Однако, судя по ее неуверенному тону, она не могла представить себе никакого другого объяснения.

– Взгляните на факты: девушка в переходном возрасте становится свидетелем гибели одного из своих друзей, после чего вынуждена убить его убийцу. По-вашему, это не травма? По-вашему, это не оказало на нее хотя бы крошечного воздействия?

– Трагедия в том, что всем стражам приходится проходить через такое, – заметила Альберта.

– Может, для действующих стражей мало что можно сделать в подобной ситуации, но Роза пока студентка. Есть методы оказать ей помощь.

– Например? – спросил Дмитрий.

В его голосе не ощущалось конфронтации с ней, просто интерес и обеспокоенность.

– Консультирование. Поговорить с кем-то о пережитом – это может принести очень большую пользу. Нужно было сделать это сразу же, как только она вернулась после схватки со стригоями. И то же требуется тем, кто был там с ней. Почему это никому из вас не пришло в голову?

– Хорошая идея, – сказал Дмитрий; судя по его тону, он уже всерьез обдумывал ее. – Можно делать это в ее выходной день.

– В выходной день? Скорее, каждый день. Нужно полностью отстранить ее от этих полевых испытаний. Атака стригоев, пусть и сфальсифицированная, – не способ оправиться от реального нападения.

– Нет!

Без раздумий я толкнула дверь. Все уставились на меня, и я мгновенно почувствовала себя ужасно глупо. Я подслушивала и этим только уронила себя в их глазах.

– Роза, – произнесла доктор Олендзки, возвращаясь к своей заботливой (но в данном случае слегка строгой) манере поведения, – тебе необходимо лежать.

– Я прекрасно себя чувствую. И вы не можете отстранить меня от полевых испытаний. Если это произойдет, я не окончу школу.