Дочь Волка - Виктория Витуорт (2016)

Атульф развернулся, сохраняя надменный вид, на какой только был способен, и направился к реке, не исключая, что стрела вопьется ему между лопаток. Кровь отхлынула от лица, ему вдруг стало холодно, походка сделалась шаткой. Когда он уже был уверен, что его никто не видит, он прислонился к дуплистому стволу старой ивы, судорожно сглатывая горячую желчь, жгучей волной поднявшуюся откуда-то из глубины желудка к горлу. Смерть была совсем близко.

Но он настоял на своем.

Один против троих. Когда испуг стал проходить, на смену ему пришли тонкие ручейки удовлетворенности, живые и приятные, как потоки, пронизывавшие воды реки в момент встречи с соленой водой эстуария. Он с опозданием осознал, что эта перепалка была, пожалуй, даже интересной. Танкрад не хотел ссоры, хотя они были втроем против одного. А вот угрюмый Аддан был не прочь подраться, но Танкрад остановил его.

Может, он испугался?

Но потом была эта слабая улыбка, такая обидная… И была еще стрела, пронесшаяся так близко, что Атульф почувствовал щекой дуновение ветерка от ее полета.

Атульф встрепенулся, вернувшись от воспоминаний к действительности. Судя по ряби на воде, скоро должен начаться прилив. Если он собирается переходить реку вброд, делать это нужно прямо сейчас, пока воды из эстуария не затопили эту узкую протоку.

А еще он понял, что принесет домой важные новости. Тилмон из Иллингхэма. Возможно, никто в Донмуте – как в поместье, так и в монастыре, – и не скажет ему «спасибо» за такое известие, но они все равно должны знать об этом.

9

– Что касается моего замужества… – Сетрит огляделась, чтобы убедиться, что ее слушают. Она еще больше понизила голос, и девушки склонились к ней. Лучи солнца играли на ее распущенных локонах, светлых и блестящих, как только что вымоченный лен. – Так вот, моим мужем станет достойный мужчина. Вы ведь понимаете, что я имею в виду? Я тут поглядываю… – Глаза ее сияли от возбуждения, а влажные губы были приоткрыты. – У меня уже есть кое-кто на примете. Особенно один, и мне очень жаль, что придется выбирать…

Раздалось приглушенное хихиканье, и Абархильд резко подняла голову.

Мгновенно воцарилась тишина.

Все они находились на улице, потому что летнее солнце очень скудно освещало внутреннюю часть сарая, служившего ткацкой мастерской. От вони, исходящей из чанов для нечистот с плохо подогнанными крышками, у девушек слезились глаза и постоянно текло из носа, так что даже Абархильд согласилась на то, чтобы часть работ выполнялась на свежем воздухе. «Только сначала убедитесь, что привязали всех коз». Поэтому они сейчас сидели на траве, образовав неправильный круг и склонив головы над чесальными гребнями и маленькими ткацкими станками для плетения тесьмы. Абархильд примостилась на низеньком табурете, одним глазом глядя на свое рукоделие, а другим – на своих обманчиво кротких подопечных.

Элфрун расположилась у ног своей бабушки вне круга девушек, сидевших лицом друг к другу. Она пришивала новую окантовку к юбке своего синего платья. Атульф, возможно, и обогнал ее ростом, но она в последнее время заметно подросла, и теперь бабушка сердито разглядывала ее незагорелые запястья и щиколотки, которые уже не скрывала одежда.

– Ты как-то разом вытянулась и вверх и вниз, – заметила она, потирая ворс синей ткани своими узловатыми пальцами. – Но не вширь. Так что в новом платье нужды нет. Пока что нет. Это еще носить и носить. И я хотела бы видеть в тебе больше сдержанности. Deo amur, Элфрун! Пора уже вести себя, как подобает дочери такого отца.