Отпуск Мегрэ - Сименон Жорж (2001)

– А ему приходилось, например, сухо разговаривать с женой?

– Нет, месье…

Мегрэ понимал, что следует продолжать расспросы.

– Ну а когда они бывают вместе, то часто веселятся?

За столом, например? Полагаю, что ведь вы их обслуживаете?

– Да, месье.

– А много они между собою говорят?

– Месье говорит… Его мать тоже…

– Вам не кажется, что мадам Беллами счастлива?

– Иногда, месье. Это трудно выразить словами. Если бы вы лучше знали хозяина…

– Попытайтесь все же объяснить.

– Я не могу… Это не тот человек, о котором можно говорить, что он такой, как все. Он только посмотрит на тебя, и ты сразу чувствуешь себя маленьким…

– Его жена тоже чувствует себя перед ним маленькой?

– Иногда, может быть. Она в разговоре с ним смеется и что-нибудь рассказывает, потом взглянет на него и замолкает…

– А я полагаю, – вмешалась Попин, – это бывает, когда она взглянет на свекровь. Вы должны понять, месье Мегрэ, что такая молодая женщина, как Одетта…

Я ведь помню ее совсем маленькой, и она вовсе не была задавакой. Так вот, такая женщина, как Одетта, совсем не создана для того, чтобы жить с этой старой ведьмой.

А старая Белламиха уж точно ведьма. У нее ведь и тросточка – не тросточка, а помело, на которое она садится…

Мегрэ вдруг вспомнил о допросе, который вел в его присутствии пухлый комиссар Мансюи, допросе хитрого Полита. Тот открывал рот редко и только с одной целью – чтобы отрицать очевидное. Эти же двое, напротив, говорили много, даже перебивая друг друга, и тем не менее, слушая их, до истины докопаться было довольно сложно. Он же чувствовал, что истина где-то рядом. Он пытался ее выяснить, расставить все по полочкам, рассадить всех вокруг семейного стола. Но в этот момент возникала какая-нибудь деталь, которая звучала фальшиво в общем хоре.

Трудно было разглядеть людей глазами слуги доктора, любовника мадам Попино.

– Как мадам Беллами проводила время, прежде чем заболела?

Бедный Франсис! Попин его всячески подбадривала, подсказывала ему, как в школе. Ему тоже хотелось понравиться комиссару, и он искал, как бы выразиться пояснее, насколько это возможно.

– Я не знаю… Сначала она допоздна задерживалась у себя в спальне, куда ей приносили завтрак…

– В какое время?

– К десяти часам.

– Минутку… Хозяин с хозяйкой спали в разных спальнях?

– У них есть две спальни, две ванные комнаты, но я раньше не видел, чтобы месье спал у себя.

– Даже эти последние два дня?

– Извините! С третьего августа он спит один. А днем мадам часто ходила в студию мадемуазель. Она присаживалась в уголке, читала и слушала музыку.

– Она много читала?

– Я почти всегда видел ее с книгой.

– Из дому она выходила?

– Очень редко. Или со свекровью.

– А бывало, что и одна?

– Случалось.

– В последние дни чаще, чем раньше?

– Не знаю. Видите ли, дом велик… Теперь даже в служебной части вывесили табличку. Это сделала мать доктора. Нас, слуг, трое: кухарка, Жанна и я.

На табличке расписание, кому где, зачем и в какое время находиться в течение дня. Бывает, что поднимается целый скандал, если нас обнаружат не там, где положено.

– Сестры ладили между собой?

– Думаю, что да…

– А за столом Лили была веселее и говорливее Одетты?

– По-моему, такая же.

– Еще раз повторяю вопрос, который уже задавал, и прошу как следует подумать, прежде чем ответить: вы уверены, что первого августа, за два дня до смерти сестры, ваша хозяйка заболела?

– Полагаю, что могу утверждать это с уверенностью.