Самый безумный из маршрутов - Аспен Матис (2015)

Джуниор скрутил косячок. Я затянулась, затем еще раз. Я старалась вдыхать неглубоко. Я не хотела полностью потерять над собой контроль. В комнате по-прежнему пахло хлоркой. Мы все вчетвером сидели на моей кровати, не снимая обуви, грязной от пожаротушения. Это был мой второй вечер в чертовом колледже, и я впала в эйфорию. Я во второй раз в жизни курила травку. В зеркале мои шорты казались крошечными; они смотрелись хорошо. Моя помада была темной, как кровь. Джуниор сказал мне что-то, но я не услышала.

Мне было интересно узнать, что он сказал, но я подумала, что глупо переспрашивать, и не стала этого делать. Кэтрин и мой сосед передавали косячок; их сознание не помутилось. На бесформенном косячке выделялось бордовое пятно от помады.

Джуниор положил руку на внутреннюю часть моего бедра. Я заметила, что его руки были толстыми и очень бледными.

Я подумала: «Что я делаю здесь? На окраине Колорадо, с помадой на губах, затягиваясь травкой?»

Еще я думала: «Что я делаю здесь? Что я делаю здесь? Кто я?» Я хотела быть хорошей девочкой, даже в Колорадо, где меня никто не знал. Быть красивой. Жить красиво. Я намазала губы бордовой помадой.

Упоминание моей матери о шампанском, то, о чем она сказала мне раньше, казалось теперь еще более странным. Я вновь подумала о том, что никто не пьет шампанское, и решила, что она совершенно сумасшедшая.

Кто-то барабанил карандашом по резиновой подошве ботинка, а скромная девушка в фильме поцеловала парня – это была свобода, – а затем фильм внезапно прервался, и в комнате стало темнее, а затем вдруг ослепительно-светло.

Худой парень встал и вышел с Кэтрин в тихую гостиную. Я пошла вслед за ними и обняла девушку, а затем парня – он покраснел – и вернулась назад. Я была рада, что Джуниор остался. Он мне нравился. Я хотела, чтобы он захотел меня поцеловать. Моя толстая дверь захлопнулась.

Я села на блестящий линолеум пола, не зная, где лучше разместиться. Джуниор все еще сидел на моей кровати. Моя новая кровать была грязной от нашей обуви, на ней лежали куски грязи. Джуниор раскрошил один из них в пыль, сжав в ладони. Мы сидели молча, и я чувствовала, как у меня тихо бьется жилка в ключице, которую я сломала в детстве. Я немного возбудилась, мы были вместе, одни. Когда оставшийся парень повернулся ко мне, его рыжие волосы вызвали у меня улыбку; я радостно его поцеловала. Он казался веселым и спокойным. Он опустил свою руку мне на бедро. Я застыла. Внезапно я испугалась. Я сказала: «Спасибо, что пришел. Вскоре увидимся, да? Хорошо?»

Он сжал мою ногу рукой, – сжал до боли, – но я освободилась и встала. Я стояла на кровати, готовая прыгнуть! – он встал на колени, а я сказала: «Пока! Я собираюсь спать». Я была возбуждена. Я была напугана.

Но он не ушел. Казалось, что он совсем меня не слышал, и ему было все равно, что я говорила.

Он попытался засунуть руку мне в шорты. Я сказала ему: «Успокойся». Он не успокоился. Я пошла на компромисс; я не хотела, чтобы он трогал меня под шортами, и сказала, что вместо этого он может заняться моей грудью – везде выше моих коротких розовых шортов он мог целовать меня. Я хотела дать ему немного, после чего он мог бы уйти, не получив все, – сделать так, чтобы парень не рассердился и не стал опасным. Он взял то, что я ему предложила, а затем вновь принялся за пояс шортов. Я чувствовала себя виноватой в том, что возбудила его, но я попросила его встать и уйти. Он уже не казался мне привлекательным.