Огненный крест. Книга 2. Зов времени - Диана Гэблдон (2001)

«Помоги нам, Господи, – прошептал голос отца, другого отца, преподобного, где-то на окраине сознания. – Помоги нам, Господи, помнить, как часто люди грешат не из-за недостатка любви, а из-за недостатка ума, и как хитры силки, нас подстерегающие».

Каждое слово вспыхивало в сознании подобно горящему листку, поднятому из костра порывом ветра, и превращалось в пепел прежде, чем Роджер успевал за него ухватиться. Наконец он сдался и просто стоял, сжимая руки Хазбенда и слушая его низкое хриплое дыхание.

Снаружи по-прежнему доносились голоса, однако сейчас они отошли куда-то на второй план, звучали тихим фоном – так издалека доносится пение птиц. Затхлый воздух посвежел, будто по лачуге пролетел ветерок. Роджеру стало легче дышать, удары сердца замедлились.

Как он открыл глаза, Роджер не помнил. На светло-серых радужках Хазбенда виднелись голубые и черные точечки. Ресницы его были густыми, а на краешке века назревал ячмень. Маленькая выпуклость была гладкой и красной, с малиновым оттенком, цвета рассветного неба в день Создания. Лицо прорезали глубокие морщины – возле носа и рта, над широкими, кустистыми бровями, изящными, словно крылья птицы. Губы – полные и гладкие, темного-розового цвета; белые зубы, поразительно твердые, по сравнению с мягкой плотью вокруг…

Роджер стоял, не двигаясь, и поражался открывшейся ему красоте. Мысль, что на самом деле Хазбенд – коренастый мужчина средних лет с невыразительными чертами, не имела никакого значения. Роджер видел потрясающее своеобразие, уникальное и чудесное, неповторимое.

Он вдруг осознал, что уже испытывал подобное чувство – когда рассматривал своего новорожденного сына, изумляясь совершенству каждого крошечного пальчика, изгиба щечки и ушка, сиянию нежной кожи, сквозь которую светилась невинность. Сейчас перед ним было то же создание, не новорожденное и не такое невинное, но не менее поразительное.

Роджер опустил взгляд и обратил внимание на свои руки, сжимающие меньшие по размеру ладони Хазбенда. Его вдруг охватил трепет, когда он осознал красоту собственных пальцев, изгибы запястья и костяшек, восхитительное очарование тонкого красного шрама на большом пальце.

Хазбенд глубоко вздохнул и выпустил его руки. На краткий миг Роджер почувствовал себя опустошенным, затем вновь ощутил глубокое спокойствие, что пришло на смену изумлению перед красотой.

– Благодарю вас, друг Роджер, – тихо произнес квакер. – Я не надеялся на такую милость… но с радостью ее принимаю.

Роджер молча кивнул, а Хазбенд без колебаний отодвинул щеколду и распахнул дверь.

Толпа невольно отступила. Однако удивление тут же сменилось нетерпением и злостью. Хазбенд пропустил мимо ушей град вопросов и призывов и направился прямиком к лошади, которая стояла позади лачуги. Отвязав поводья от деревца, он вскочил в седло и только тогда взглянул на других регуляторов.

– Отправляйтесь домой! – провозгласил он. – Мы должны покинуть это место!

На мгновение воцарилась тишина, за которой тут же последовали изумленные и разъяренные выкрики.

– Какой дом? – воскликнул молодой человек со всклокоченной рыжей бородой. – У тебя, может, дом и есть, а мне идти некуда!

Хазбенд не шевельнулся.

– Отправляйтесь домой! – вновь прокричал он. – Предупреждаю вас – здесь остается только насилие!

– Ага, и мы на него пойдем! – проревел кряжистый мужчина, под приветственные возгласы вскидывая ружье над головой.

На Роджера регуляторы почти не обращали внимания. Он стоял чуть поодаль, наблюдая, как квакер медленно двинулся вперед. Хазбенд то и дело наклонялся, крича и жестикулируя в ответ людям, которые бежали за ним. Кто-то схватил его за рукав, и Хазбенд остановил лошадь, чтобы выслушать пламенную речь. Затем выпрямился, качая головой, и нахлобучил на голову шляпу.

– Я не хочу, чтобы пролилась кровь. Если вы останетесь здесь, друзья, свершится убийство. Уходите! Пока еще можете – уходите, умоляю вас!