– Но ты, юный Гектор, что нам делать с тобой? – И снова у меня не нашлось ответа, я продолжал молчать. Я давно понял, что это самое безопасное. А он продолжил говорить: – В глубине души ты всегда останешься дикарем, Гектор. Но это не слишком большой недостаток. Большинство наших почитаемых английских героев, от Клайва до Китченера, от Веллингтона[5] до Черчилля, были дикарями. Без них никогда бы не возникла Британская империя. Но я хочу, чтобы ты стал образованным и воспитанным английским дикарем, поэтому отправляю тебя в Сандхерст, в Королевскую военную академию. Научишься выколачивать душу из всех прочих народов земли.

Хейзел рассмеялась и захлопала в ладоши.

– Какой замечательный человек! Он просто возмутителен.

– Он был страшный хвастун, но это на первый взгляд. Он хотел, чтобы его считали суровым и не уступчивым. Но под этой личиной таился добрый и порядочный человек. Я думаю, он меня любил; я его просто обожествлял.

– Я бы хотела с ним познакомиться, – задумчиво сказала Хейзел.

– Наверное, хорошо, что этого не случилось, – заверил Гектор. Потом повернулся к Марио, который вежливо кашлянул.

– Что-нибудь еще, мистер Кросс?

Гектор посмотрел на администратора ресторана так, словно видел его впервые. Потом моргнул и осмотрелся: зал был пуст, лишь пара скучающих официантов стояла у входа в кухню.

– Который час?

– Начало пятого, сэр.

– Почему вы нас не предупредили?

– Вы с миссис Кросс так увлеклись беседой, что я не решился, сэр.

Гектор оставил для него на столе пятидесятифунтовую банкноту и провел Хейзел ко входу, куда привратник уже подал «ровер» с работающим двигателем. Когда доехали до Харли-стрит, Гектор заехал в подземный гараж дома Алана и помог Хейзел пересесть в «феррари».

– Теперь, моя царица пчел, помни, что я еду за тобой и что это не гонки. Время от времени посматривай в зеркало заднего вида.

– Перестань суетиться, дорогой.

– Только если ты меня поцелуешь.

– Иди сюда.

Дожидаясь, пока Хейзел выедет из гаража, Гектор надел пару мягких кожаных шоферских перчаток и потом последовал за «феррари» вверх по пандусу. Мотоциклист, ехавший за ними, укрывался за другими машинами, пока они пробирались по узким улицам города и наконец выехали на шоссе М-3. Он не хотел чересчур сокращать разрыв, чтобы не насторожить добычу. Он хорошо знал, куда они направляются. К тому же его предупредили, что мужчина очень опасен, с ним не стоит связываться. Он начнет действовать гораздо позже, когда они проедут Винчестер. Время от времени он что-то говорил в микрофон, укрепленный на шлеме, докладывая о продвижении двух машин перед ним. Принимающая станция всякий раз щелчком подтверждала получение информации.

В двухстах ярдах перед мотоциклистом Гектор одним пальцем выстукивал по рулю мелодию. Он настроился на свою любимую станцию – «Мэджикрадио». Дон Маклин исполнял «Американский пирог», и Гектор подпевал. Эту песню он знал наизусть. Тем не менее он не ослаблял бдительность. Каждые несколько секунд его взгляд устремлялся к зеркалу заднего вида, Гектор разглядывал идущие за ним машины. Они постоянно менялись, но он все их запоминал. Одно из его любимых изречений гласило: «Всегда следи за своим хвостом». Перед самым Бейзингстоком поток автомобилей поредел, и Хейзел на «феррари» ушла вперед. Гектору пришлось разгонять «ровер» почти до ста двадцати миль в час, чтобы не потерять ее из виду.

Он позвонил ей по мобильному:

– Полегче, любимая. Помни, с тобой едет очень важный пассажир.

Она послала ему громкий воздушный поцелуй, но немного сбросила скорость, почти до разрешенной.

– Ты можешь быть очень хорошей девочкой, когда постараешься, – сказал он и тоже сбросил скорость, чтобы не обгонять ее.

«Приближаемся к Девятой развязке, красная машина по-прежнему впереди. Повернула на объездную дорогу вокруг Винчестера. Черная машина по-прежнему за ней».