История Рима от основания Города - Тит Ливий

28. Затем вступают в консульство Авл Вергиний и Тит Ветузий [494 г.]. Плебеи, не зная, каковы будут для них новые консулы, собираются по ночам частью на Эсквилийском холме, частью на Авентинском, чтобы потом не становиться на форуме в затруднительное положение, принимая решения без предварительного соглашения, и не действовать во всем безрассудно и случайно. Считая это опасным, как оно и было на самом деле, консулы докладывают сенату, но обсудить это сообщение по порядку не удалось: с таким шумом принято было это известие, со всех сторон так громко выражали негодование сенаторы на то, что консулы слагают ответственность на сенат в тех случаях, где они должны принимать решения сами в силу своей власти. Разумеется, если бы были в государстве настоящие должностные лица, то в Риме было бы только одно общественное собрание; теперь государство разделено на тысячу курий и собраний, так как одни совещания происходят на Эсквилине, другие – на Авентине. Один истинный муж (ведь это значит больше, чем быть консулом), каков был Аппий Клавдий, в минуту рассеял бы эти собрания. Выслушав порицание, консулы спросили, что же им делать; они заявили, что готовы действовать так энергично и сурово, как это будет угодно сенаторам; решено было строжайшим образом произвести набор: плебеи-де балуются от безделья.

Распустив сенат, консулы выступают на трибунал[193] и вызывают поименно юношей. Когда никто не отзывался на вызов, стоявшая кругом толпа, точно народное собрание, заявляет, что больше нельзя уже обманывать плебеев: если государство не будет сдерживать обещаний, то никогда не найдется ни единого воина; прежде следует всем вернуть свободу, чем раздавать оружие, чтобы на бой шли за отечество и сограждан, а не за господ. Консулы видели, чего хочет сенат, но не видели, чтобы кто-нибудь из тех, которые за стенами курий держали такие страшные речи, делил с ними народную вражду. Ясно было, что борьба с народом будет жестокая. Итак, прежде чем решиться на крайнее средство, они постановили еще раз посоветоваться с сенатом. Тут к креслам консулов поспешно подбежали младшие сенаторы, требуя, чтобы они отказались от консульства и сложили власть, поддержать которую у них недостает мужества.

29. Достаточно испробовав то и другое[194], консулы наконец заявили: «Чтобы вы не говорили, что были в неведении, сенаторы, мы объявляем вам, что предстоит великое восстание. Мы требуем, чтобы те, которые особенно упрекают нас в трусости, присутствовали, когда мы станем производить набор; если вам так угодно, то мы будем действовать согласно мнению тех, которые стоят за самые решительные меры». Консулы возвращаются на трибунал и приказывают нарочито звать по имени одного из стоявших на виду. Так как тот стоял молча, а около него несколько человек образовали круг, чтобы его не обидел кто-нибудь, консулы посылают к нему ликтора. Когда ликтор был прогнан, стоявшие около консулов сенаторы кричат, что это возмутительно, и сбегаются, чтобы помочь ему. Но когда от ликтора, которому только лишь не позволили взять вызванного, народ бросился на сенаторов, то драка была остановлена только вмешательством консулов; дело, впрочем, обошлось без камней и без оружия и ограничилось больше криком и раздражением, чем насилием.