Эйнштейн. Его жизнь и его Вселенная - Уолтер Айзексон (2015)

А еще Эйнштейн стал поборником расовой толерантности. Когда чернокожая певица, обладательница прекрасного контральто Мариан Андерсон приехала в 1937 году с концертом в Принстон, ей отказались предоставить номер в гостинице “Нассау-Инн”. Поэтому Эйнштейн пригласил ее остановиться у него на Мерсер-стрит. Это был как глубоко личный порыв, так и символический жест на публику. Когда двумя годами позже ей не дали возможности выступить в концертном зале Конститьюшн-холл в Вашингтоне, она устроила ставший историческим бесплатный концерт на ступенях Мемориального центра Линкольна. Приехав еще раз в Принстон, Андерсон опять остановилась у Эйнштейна. В последний раз она приезжала к нему ровно за два месяца до его смерти63.

Как и раньше, была проблема, связанная с готовностью Эйнштейна выступать в поддержку самых разнообразных движений, подписывать разного рода воззвания и как почетный председатель принимать участие во всевозможных собраниях. Из-за этого его обвиняли его в том, что он стал простодушной жертвой обмана со стороны тех, кто на самом деле является прикрытием для коммунистических и другие антиправительственных организаций. В глазах людей, сомневавшихся в его лояльности, этот мнимый грех усугублялся нежеланием поддерживать тех, кто объявил крестовый поход против Сталина и Советов.

Например, в 1934 году друг Эйнштейна Исаак Дон Левин попросил его подписать петицию, осуждающую убийство Сталиным политических заключенных. Раньше Эйнштейн поддерживал его антикоммунистические статьи, а теперь ответил отказом. “Я тоже чрезвычайно сожалею, что русские политические лидеры позволяют уничтожать себя, – написал Эйнштейн. – Несмотря на это, я не считаю правильным участвовать в ваших действиях. Никакого влияния на Россию они не окажут. Русские уже доказали, что в действительности их единственная цель – исправление большого числа русских людей”64.

Потом история показала неправоту этого несколько романтического взгляда и на русских, и на преступный сталинский режим. Эйнштейн был так погружен в борьбу с нацистами, его так раздражало, что Левин полностью сдвинулся с левого фланга на правый, что он активно возражал тем, кто уравнивал чистки в России с геноцидом нацистов.

В 1936 году по Москве прокатился новый, еще более мощный вал политических процессов, на которых были осуждены сторонники отправленного в изгнание Льва Троцкого. И опять Эйнштейн отмежевался от некоторых старых друзей, в прошлом левых, а теперь резко развернувшихся и ставших ярыми антикоммунистами. Излечившийся от марксизма философ Сидни Хук написал Эйнштейну и попросил выступить в поддержку создания международной комиссии, которая могла бы гарантировать Троцкому и его сторонникам справедливый суд вместо показательных процессов. “Нет сомнения, что каждому обвиняемому должна быть предоставлена возможность доказать свою невиновность, – ответил Эйнштейн. – Конечно, это относится и к Троцкому”. Но как этого можно достичь? Эйнштейн считал, что лучше это сделать тихо, без общественной комиссии65.

Хук написал длинное письмо, пытаясь опровергнуть доводы Эйнштейна, но Эйнштейн потерял интерес к спору и не ответил. Поэтому Хук позвонил ему в Принстон. Трубку взяла Хелен Дукас. Ему как-то удалось пробиться через ее линию обороны и назначить встречу с Эйнштейном.

Эйнштейн сердечно принял Хука. Они вместе поднялись в его кабинет, Эйнштейн закурил трубку и говорил по-английски. Выслушав Хука, еще раз изложившего свое дело, Эйнштейн высказался сочувственно, но сказал, что считает успех этого предприятия маловероятным. “С моей точки зрения, – заявил он, – оба, и Сталин, и Троцкий, политические гангстеры”. Хук позднее говорил, что хотя он и не был согласен с Эйнштейном, но “воспринял его доводы”, особенно поскольку Эйнштейн подчеркнул, что “осознает, на что способны коммунисты”.