Мы поем глухим - Андреева Наталья Вячеславовна (2014)

Сегодня Дельфина была в платье цвета рубина со множеством оборок на юбке и с короткими пышными рукавами. К буфам внизу были пришиты алые ленты, которые плотно охватывали предплечья. Шея и точеные плечи Дельфины были открыты насколько возможно, на нежной сливочной коже красавицы плотоядно сверкали огромные рубины в тон платью, такие же яркие, как ее глаза. Кто знал Фефину лучше, сказал бы, что она нервничает. Она носилась по гостиной, словно пылающий факел, от одного гостя к другому, и ее смех был похож на рыдания. Барон, напротив, был совершенно спокоен. И тот, кто рискнул бы предположить, что они поругались, попал бы впросак. Барон никогда не устраивал своей любовнице сцен. А она слишком дорожила своим положением, чтобы устраивать сцены ему.

Как жаловалась Дельфина своей единственной подруге, толстухе Гаспар, «в наших отношениях нет ни слезинки любви». Барон взял ее семнадцатилетней девочкой, ему нужна была парадная любовница, он выбрал самую красивую статистку и сделал из нее знаменитую актрису. Она ни на что не могла пожаловаться: отношение к ней было самое почтительное. Но когда после ночи, проведенной в ее спальне, барон уходил, Дельфина еще с полчаса рыдала в подушку, называя его чудовищем.

– За пять лет ни слова ласки! – жаловалась она Атенаис. – Как будто я бездушная вещь!

– Барон – порядочный человек, – завистливо вздыхала толстуха. – Уж он-то тебя не бросит без гроша, когда ты ему надоешь. Таких еще поискать, как твой душка Эрвин!

– Но я бы хотела его любить! А он скорее позволит отрезать себе голову! Это не человек, а глыба льда!

Но сегодня Дельфина нервничала не поэтому. Атенаис упросила ее об одолжении. Некто месье Дидон заплатил ее долги, и толстуха очень бы хотела, чтобы так продолжалось и дальше.

– Представь моего котика барону, – умоляла она. – Посади его хоть в самом темном уголке, но пусть все знают, что он был у тебя на вечере.

Как только Дельфина увидела месье Дидона, она поняла, что спрятать его невозможно. Еще и фамилия! Индюк! Да он и по виду настоящий индюк! То-то барон будет потешаться!

Теперь Дельфина мучилась мыслью, как угодить подруге и в то же время не разозлить любовника? Хорошее настроение барона было ей дороже всего, потому что тогда можно было смело стричь с него купоны. Просить хоть луну с неба. Дельфина справедливо считала, что бесчувствие барона должны компенсировать его дорогие подарки. И чем холоднее он был, тем дороже мадемуазель Бокаж оценивала свою любовь.

Все же месье Дидон был принят: у Дельфины оказалось доброе сердце. Она ожидала бури. Эрвин ничего не заметил. Хотя не заметить огромную тушу, на которую еле налез фрак, было невозможно. Месье Дидон сидел на канапе, держась больше на своих ногах, похожих на чугунные столбы, чем на ножках этого изящнейшего произведения столярного искусства. Видимо от смущения, он не принимал участия в карточной игре и до ужина не проронил ни слова. Благодаря рассеянности барона все приняли нового гостя за крупного финансиста из провинции. Особенно когда Дельфина проронила, что он взял на содержание ее подругу мадемуазель Гаспар.

– Удачный выбор, – с ироничной улыбкой похвалил маркиз де Р*. – Только надобно будет обновить мебель.

– Это вы о чем, маркиз? – удивленно подняла брови Дельфина.

– О диванах мадемуазель Гаспар. Их ведь теперь таких двое. Двое больших людей. Я, пожалуй, знаю краснодеревщика, который за это возьмется.

– За что именно?

– За кровать, мадемуазель, – шутливо поклонился маркиз.

Все же за ужином месье Дидона отсадили подальше от хозяйки. Барон по-прежнему был рассеян, и Дельфина уже начала беспокоиться. Это началось с месяц назад, и с каждым днем ее любовник становился все мрачнее и мрачнее.