– Ух ты! – воскликнула она и, вновь повернувшись к телевизору, нахмурилась. – Честное слово, – заявила она, – какой же дурой нужно быть, чтобы подумать, что у нее болезненные месячные, когда у нее между ног уже торчит головка ребенка?

* * *

Рори откинулся на сухую, прожженную солнцем траву. Над головой висела почти полная луна, по всему небосклону рассыпались звезды. Луна была та же самая, на которую он смотрел в Таиланде. По бархату неба были рассыпаны те же самые звезды. Просто удивительно, но с каждым днем все более вероятно. Он встал на ноги и босиком прошелся по теплой траве. И внезапно вспомнил. Вспомнил дом. Вспомнил секс с Кайли вон там, рядом с гамаком. Вспомнил, как с водяным пистолетом в руке гонялся за Ризом по садовым дорожкам. Вспомнил, как мать ни с того ни с сего делала колесо. Вспомнил людей, членов труппы его детства, которые покинули сцену, чтобы больше на нее не вернуться: тетушки и дяди, кузены и кузины, собаки, соседи, друзья. Он обернулся, чтобы посмотреть на дом с расстояния. Тот всегда был полон народа, полон жизни.

Сегодняшний вечер прошел отлично. Они расчистили кухню и даже смогли приготовить ужин. Они сидели там впятером, на их лицах играл свет свечей; они ели, пили, вспоминали, как когда-то были одной семьей. Позже, когда женщины разошлись – Мэган с Молли вернулись в свой отель, Бет – в старую квартиру Вики, – Рори поднялся в комнату матери. Его не оставляло предчувствие, что он в ней что-то найдет. Он не знал, что именно. Он не искал что-то конкретное. Просто в его голове появилось несколько черных дыр, которые было необходимо заполнить. Он сел в ее кресло, вдохнул запах ее волос, прилипших к спинке, сухой и пыльный, с едва уловимой чуть прогорклой пряной ноткой, которая в его сознании всегда ассоциировалась с ней. Он надел ее огромные наушники и рассмеялся самому себе. Диджей Лорелея. Он подтянул до самого подбородка ее стеганое одеяло, втянул в себя запах немытого тела, сырости и смерти. Она позволила себе умереть. Интересно, это то же самое, что и самоубийство? Он не знал.

Затем он начал копаться в ее вещах, в бумагах, среди памятного мусора. Старые газеты, не вскрытые счета, гороскопы, аккуратно вырванные из журналов и газет. Шпильки, бархатные заколки для волос, бутылочки с засохшим лаком для ногтей, старые пакетики с чаем, пустые пачки печенья и рисовых пирожных. Пухлый блокнот. Имена социальных работников. Телефонные номера департамента здравоохранения. Все те люди, которые звонили ей, пытаясь помочь. Их номера заносились в блокнот – и забывались. Она не хотела, чтобы ей помогали. Рори обнаружил два маленьких пакетика, завернутых в розовую бумагу. На одном было его имя, на другом – имя Бетан. Он положил их в карман. Пусть полежат до завтра. Потом он заметил клочок сиреневой бумаги, позаимствованный в одной из бумажных башен. На клочке был написан код: abc123mbrr.

Ага, подумал он. Ключ. Что ж, очень даже похоже.