Звонок мертвецу. Убийство по-джентльменски (сборник) - Джон Ле Карре (1961, 1962)

— Так и есть. Для женщины у нее походка вообще достаточно быстрая, а по платформе на вокзале она вообще чуть ли не бежала. Вышла на Бродвее и направилась к театру «Шеридана». Подергала дверь кассы, но там было закрыто. Немного пометалась в растерянности, но увидела кафе в сотне ярдов ниже по улице. Заказала кофе, причем расплатилась сразу. Через сорок минут вернулась к театру. Касса уже работала, и я шмыгнул вслед за ней, чтобы оказаться следующим в очереди. Она купила два билета на четверг в самом конце партера, ряд Т, места двадцать семь и двадцать восемь. Выйдя из театра, она вложила один билет в конверт, запечатала и бросила в почтовый ящик. Адреса я не разглядел, но марка была шестипенсовая, а это значит, что письмо отправилось за границу.

Смайли сидел совершенно неподвижно и слушал.

— Интересно… — сказал он. — Интересно, придет ли он.

— Я присоединился к Менделю у «Шеридана», — дополнил рассказ Гиллам. — Пока она сидела в кафе, Мендель успел позвонить мне. А уже потом последовал за ней в кассу.

— Я и сам был не прочь выпить кофейку, — продолжал Мендель. — Гиллам нашел меня в кафе. Я его там оставил, пока ходил в кассу. Все было сделано чисто, и волноваться нет причин. Она на нервах, это точно, но ни о чем не подозревает.

— Что она сделала после?

— Вернулась на вокзал Виктория, где мы ее и оставили. Какое-то время все молчали.

— Каковы будут наши дальнейшие действия? — спросил Мендель после паузы.

Смайли по привычке сморгнул и серьезно посмотрел Менделю прямо в глаза.

— Купим билеты в «Шеридан» на четверг.

Они уехали, и Смайли снова остался один. Только теперь у него дошли руки разобрать почту, пришедшую за время его вынужденного отсутствия. Циркуляры, каталоги от «Блэкуэллса», счета и обычная груда скидочных талонов на мыло, купонов на замороженный зеленый горошек, бланки от футбольных букмекеров и несколько частных писем все еще лежали в прихожей. Он отнес все это в гостиную, устроился в кресле и начал с того, что стал вскрывать личные письма. Одно из них оказалось от Мастона, и он прочитал его с чувством, близким к смущению.

Мой дорогой Джордж!

С огромным сожалением узнал я от Гиллама о Вашем несчастном случае и хотел бы прежде всего выразить надежду, что к настоящему времени Вы уже полностью оправились.

Быть может, Вы помните, как в момент рабочей горячки написали на мое имя заявление об уходе как раз перед тем, как с Вами произошло несчастье, и считаю своим долгом проинформировать Вас, что, конечно же, не принял его всерьез. Порой, когда события развиваются слишком стремительно, люди, бывает, склонны терять ощущение перспективы. Но такие старые бойцы, как мы с Вами, Джордж, не так-то легко теряют головы, верно? Поэтому я с нетерпением жду Вашего возвращения в строй, как только Вы окончательно встанете на ноги, а до тех пор я и все мы продолжаем считать Вас нашим опытным и верным соратником.

Отложив листок в сторону, Смайли взялся за следующее письмо. Лишь в первое мгновение он не узнал почерк, всего лишь мгновение с недоумением смотрел на швейцарскую марку и конверт из бювара в дорогом отеле. Внезапно он почувствовал приступ легкой дурноты, перед глазами все поплыло, а пальцам словно не хватало сил, чтобы вскрыть письмо. Что ей еще понадобилось? Если деньги, он отдаст все, что у него есть. Это его сбережения, он волен распоряжаться ими по своему усмотрению, и если ему доставит удовольствие выбросить их на нужды Энн, то так он и поступит. Ничего больше он дать ей не мог — она давно все забрала сама. Украла его смелость, его любовь, его человеческое участие и увезла в шкатулке для драгоценностей, чтобы играть ими небрежно где-нибудь под жарким кубинским солнцем, трясти перед глазами нового возлюбленного, сравнивать с такими же безделушками, которые ей, возможно, успели с тех пор преподнести другие.

Джордж, милый!