Берег холодных ветров - Корнилова Веда, Корнилова Людмила (2014)

— А может, вам просто не хотелось упускать богатую и знатную невесту? — губы Айлин чуть тронула горькая улыбка.

— Не спорю — это тоже сыграло свою роль… — чуть поморщилась бывшая свекровь. — Впрочем, голодранкам вроде тебя не понять, что хорошая и знатная жена при богатом муже значит очень много. Да и от тебя пора было избавляться.

— Вы и своего бывшего супруга стали освобождать от ненужных чувств? — не выдержала Айлин. — Я имею в виду ту женщину, на которой он хотел жениться, и его маленького сына…

— Ты не имеешь права совать свой сопливый нос в чужие дела!.. — Шайхула только что ногами не затопала. — Я всего лишь защищала свою семью! Моему мужу внезапно тоже захотелось любви и единения сердец, и для этого он отыскал себе какую-то подзаборную дрянь, с которой ему, видишь ли, было тепло на душе… Идиот! Надо сказать, что голову ему задурила такая же нищая дармоедка, как и ты!

— Мама, я не понимаю, о чем ты говоришь? — растерянно произнес Тариан.

— О том, что мне пришлось кое-кого полечить от излишней глупости! — отчеканила Шайхула. — А в том, что это лечение оказалось слишком горьким — так в этом ухажерка твоего папаши сама виновата: ей надо было знать свое место и понимать, с кем связалась! Убралась бы вовремя с моего пути, забилась бы в какую щель и не высовывалась оттуда — тогда бы и жива осталась. Правда, от ее приблудного щенка все одно надо было избавляться каким-то образом.

— Вы говорите греховные слова… — произнесла одна из монахинь, высокая женщина с суровым лицом.

— Мнение какой-то ханжи меня не интересует… — бывшая свекровь даже не покосилась в сторону монахини.

— Напрасно… — монахиня перебирала четки. — Недостойные мысли надо изгонять всеми возможными способами, ибо только в искреннем раскаянии, терпении и в сострадании к ближним можно спасти свою душу.

— Свои мелкие душонки спасайте, а о своей душе я и сама позабочусь, без глупых советов лицемерных святош!

Тут Айлин заметила взгляд, который невзрачный мужчина, по-прежнему стоящий в углу комнаты, бросил на Шайхулу, а потом и на монахиню. Хм, этот взгляд говорил яснее слов — милая дама, не стоит лишний раз нарываться на неприятности, и тем более не следует хамить сопровождающим! Хоть это и Божьи сестры, но совсем не те люди, что могут спустить грубость или откровенную дерзость. Похоже, мужчина имел представления о нраве этих монахинь, а если еще и учесть суровую славу монастыря (точнее, его можно называть самой настоящей монастырской тюрьмой) где отныне должна была обитать Шайхула и крутой характер тамошних обитательниц (вернее сказать, надзирательниц), которые всеми доступными им силами стараются спасать души прибывших к ним грешниц… Можно спорить, что бывшей свекрови там придется несладко, и гонор с нее собьют очень быстро.

— Мама… — Тариан только что за голову не схватился.

— Между прочим, устранение любовницы твоего отца вместе с ее сопляком прошло удачно, да вот только брат этой стервы зло затаил… — продолжала Шайхула. — Все годы об отмщении мечтал, все мои грехи и ошибки подмечал, все записывал, а когда у меня неприятности началась — вот тогда этот самый мужик к дознавателям пришел, и не с пустыми руками: целый ворох бумаг приволок, а заодно поведал о своей сестрице и ее ублюдке… Пожалуй, надо было пустить под нож всю семью!

— Теперь уже и я прошу вас подумать о своих словах и раскаяться в совершенных ошибках… — теперь подала голос и вторая монахиня. Увы, в ответ она получила лишь неприязненный взгляд, а еще совет, произнесенный холодно-презрительным тоном:

— Я не давала вам разрешения вмешиваться в чужой разговор, а потому вы обязаны молчать! Когда мне будет интересно ваше мнения, я его спрошу, только вот это произойдет очень нескоро!