— Значит, именно это вы и заказывали Фресии? Вам было нужно, чтоб от меня не только Тариан отвернулся, но и вы еще пожелали, чтоб все люди по отношению ко мне испытывали примерно те же крайне неприятные эмоции?

— В толк не возьму, о чем идет речь! — Шайхула даже бровью не повела. — И кто такая эта Фресия — представления не имею.

— Госпожа Шайхула, давайте пожалеем наше время, и не будем довольно неумело разыгрывать непонимание! — вздохнула Айлин. — Вам неприятно видеть меня, но, поверьте, мне не менее неприятно видеть вас. Как вы только что изволили выразиться, не только вас от меня, но и меня при виде вас с души воротит. К несчастью, обстоятельства складываются так, что я вынуждена просить вас кое о чем.

— Тогда скажи прямо — чего тебе надо? Все никак успокоиться не можешь из-за того, что Тариан тебя выгнал? Так заслужила, дорогуша.

— Что ж, прямо, так прямо… — отвечать на ехидство Шайхулы Айлин не собиралась. — Я знаю, для чего вы ездили в Насиб, и какой именно обряд заказали тамошней колдунье. Именно из-за колдовства, наведенного по вашей просьбе, Тариан меня и бросил. Думаю, еще до доездки в те далекие места вы уже заранее присмотрели себе новую невестку, и сейчас радостно потираете руки, потому как добились, чего хотели. Кстати, вы заодно и на ту девушку приворот сделать не просили? Так сказать, все проблемы разом решить. Что-то уж очень быстро у Тариана с новой невестой дело сладилось. А ведь если даже всего лишь намек на подобное действо дойдет до ее родителей…

— Потому и сладилось, что между моим сыном и той девушкой есть настоящая любовь, нет разницы в происхождении, но зато имеется единение душ. Что касается того, куда и зачем я ездила — это не твое дело. Но раз ты все еще вынюхиваешь и выспрашиваешь, то сообщаю: я женщина богобоязненная, ездила на богомолье. Советую и тебе сделать то же самое, преклонить колени пред светлыми ликами святых…

— Обещаю воспользоваться этим советом. А заодно в Насибе и к той колдунье наведаюсь, что на меня порчу навела.

— Счастливо добраться… — усмехнулась Шайхула. — Надо же, какие мысли рождаются в твоем больном воображении. Ох, совсем твои дела плохи, как я погляжу. То тебе нечто непонятное видится, то что-то кажется, то думается невесть какая чушь…

— Скажите, как вам такое пришло в голову — наводить темный обряд на семью сына?

— Не смей говорить со мной в таком тоне! — голос Шайхулы стал угрожающим. — И бросать мне обвинения Бог знает в каких грехах ты тоже не имеешь никакого права!

— Госпожа Шайхула, вы, похоже, забыли старую истину: на чужом несчастье своего счастья не построишь.

— Меня твои простонародные поговорки не интересуют. Кто ты такая? Никто! Потому требую, что ты не забывалась, и знала свое место! Как я вижу, в то время, когда тебе посчастливилось быть женой Тариана, ты все же одно время пыталась сдерживаться, не показывать открыто свое дурное воспитание, но низкое происхождение все же не скрыть — оно сочится, как вода из треснутого горшка. От тебя, дрянь безродная, я требую уважения к себе, своему титулу и положению в обществе.

— А мы с вами, госпожа Шайхула, больше не родственники, моя семья развалилась по вашему желанию и вашими стараниями, а потому сдерживать свои чувства и мысли я не обязана. Поддерживать с вами хорошие отношения я тоже не должна. Если же вдобавок учесть то, что вы сотворили, то ни о каком уважении не может быть и речи.