Лесная герцогиня - Вилар Симона (1997)

Это была она сама. Небольшая, выполненная лишь наполовину, фигурка из светлого известняка. По пояс она была выточена с удивительным мастерством, а дальше исчезала в груде изломанного камня. У Эммы расширились глаза. Она была изображена нагой, с распущенными волосами и распростертыми руками. А на холодной белизне камня груди зигзаг – шрам после меча Рагнара. Откуда Видегунд мог знать о нем? Она сразу догадалась. Он видел ее купающейся у водопада Эльфов. И видел, чем она занималась с подошедшим Тьерри.

Она застонала, прикрыв глаза.

– О боже! Я ведь искала в тебе поддержку, Видегунд, после того, как обнаружила Тьерри… Ты же убил его…

– Убил, убил, убил! – закричал сумасшедший, вызвав ответ подземелья эхом. – Я не убивал, я защищал вас… Ограждал от этих потных тел, похотливых лобзаний! Тьерри, Бруно, Бальдерик…

– Бальдерика ты тоже?..

– Да!

Его опять стало трясти.

– Этот щенок… Как он смел! Даже Бруно был возмущен.

– Он ведь был совсем еще ребенком… – простонала Эмма.

– Он был развратником, осмелившимся на святотатство. На прикосновение к моей Мадонне. И я избавился от него. Меня бы никто не заподозрил. Даже вы. Пусть все думают, что это оборотень. Но отец Седулий велел мне закопать его…

– Седулий? – изумилась Эмма. – Он что, знал?!.

Она не находила слов, но Видегунд кивнул.

– Он называл это исповедью. Я рассказывал ему все. И он молился за меня, хотя я и доказывал ему, что так поступить мне было предсказано свыше.

Седулий! Эмма вспомнила, как сама подозревала настоятеля, и вдруг подумала, что этот человек, несший светоч христианства во мрак душ диких лесных людей, по сути, являлся соучастником жутких преступлений.

Ей хотелось плакать.

– О, Боже всемогущий! Как ты так мог, Видегунд?! Ты защищал в моем лице Богоматерь, но должен же был понять, что стал палачом. Ведь я – не святая Дева, я – обычная женщина и…

Она умолкла и сжалась, когда он шагнул к ней.

– Молчите! Вы просто беспомощны и слабы. Я же сделаю вас сильной. Я огражу вас от греховного мира. Я оставлю вас здесь. И вы поймете, что созданы, чтобы нести людям образ прекрасной Девы Марии. Никто не узнает, где вы. Никто не найдет вас здесь, под землей. Ведь здесь тихо и величественно – как в храме. И я буду ваять вас. И когда я вынесу людям облик Мадонны – чистой, нагой, прекрасной, – они поймут, что вы и есть прообраз Богоматери, и сердца их исполнятся верой.

Он говорил еще и еще, ходил по пещере, размахивая руками, отчего его тень на стенах множилась и искажалась. Он нес сущий бред, в котором смешивались исковерканный религиозный пыл и патологическое остервенение маньяка. Но Эмма перестала его слушать, внезапно осознав, какую участь он ей приготовил – навечно похоронить в жутком подземелье. Ее прошиб озноб при этой мысли, но она заставила себя думать, что предпринять. В ее пользу говорило то, что он не собирается растерзать ее сразу же. Значит, у нее будет время, чтобы все обдумать и попытаться бежать. Ей надо как-то обмануть этого сумасшедшего, убедить, что даже если он ее отпустит, она согласится жить непорочной жизнью святой и позволит ему делать с нее статую.

Когда он наконец умолк, она сказала ему, что верит в его особую миссию, что даже горда, что станет прообразом святой Девы. Но он не должен забывать, что Мария была матерью и любила своего сына младенца Иисуса, так и она любит свою дочь и будет скучать по ней. Поэтому она не сможет вечно жить здесь под землей. Ей нужна Герлок.

Он словно был застигнут врасплох. По своему искаженному понятию, он не желал ей зла, не желал ее огорчать. И он нашел выход, заявив, что, когда ей захочется видеть дочь, он выкрадет ее и принесет сюда.

У Эммы словно все оборвалось внутри. Какое-то время она молчала, не в силах вымолвить ни слова. Потом втянула воздух, словно сделав глоток воды.

– Пусть пока Герлок остается с Муммой. Ты слышишь меня, Видегунд? Не трогай мою дочь!