Лесная герцогиня - Вилар Симона (1997)

– А твоя матушка привезла мне выкуп за него, – кивнул Роллон. – Она тогда поразила меня. Ведь я был грозой побережья Лотарингии, а она не побоялась. И я не смог устоять перед ее мужеством.

Гизельберт резко отвернулся, стараясь, чтобы этот варвар не заметил, как исказилось злобой его лицо. О чем говорит этот язычник? Гизельберт считал историю с выкупом наибольшей глупостью в жизни матери. Она не должна была унижаться ради человека, который всегда пренебрегал ею. Вслух же он лишь отметил, что, не выпусти тогда Роллон его отца, последний бы никогда не лишил его женщины, которая, видимо, столь дорога ему.

Несмотря на желание казаться беспечным, Гизельберт все же не смог скрыть недобрых интонаций в голосе. И понял, что Роллон сразу уловил это. Поглядел на него, словно только что разглядел по-настоящему.

– Да и ты бы не боялся, что Ренье лишит тебя власти в Лотарингии.

Дьявол! Этот язычник, видимо, знал достаточно, чтобы вот так осадить его. Но Гизельберт все превратил в шутку.

– Я ведь сын не только Ренье, но и своей матери. А она, как вы помните, умела добиваться своего.

Но Роллон, видимо, думал уже о другом.

– А что ты скажешь о второй жене своего отца?

Он спросил это спокойно, казалось, его больше интересовало, не потерял ли подкову его конь, но Гизельберт улыбнулся про себя. Еле заметная дрожь в голосе Роллона выдавала с головой его волнение.

– Что я могу знать о женщине, о которой в Лотарингии никто ничего не знает?

– Но ведь поговаривают, что у тебя есть сестра?

Гизельберт лишь пожал плечами. И застыл, увидев так и полыхнувшую в серых глазах северянина боль. Стал смеяться.

– Я вижу, что вам все же есть о чем пожалеть, когда вспоминаете, что выпустили Ренье из плена: а теперь он стал господином и супругом вашей красавицы.

Но живая реакция Роллона на то, что у его возлюбленной есть ребенок от другого, заставила Гизельберта заинтересоваться самой Эммой. Женщина, сумевшая оставить неизгладимый след в душе такого красивого и мужественного человека… Интересно, какие выводы может из этого извлечь сам Гизельберт?

Но долго рассуждать об этом Гизельберт не стал. Особенно, когда, вернувшись в Париж, застал там гонца от Леонтия.

– Он ждет вас в Льеже, – сообщил посыльный, но более ничего добавить не мог.

«Почему Льеж?» – думал Гизельберт. Он не любил этот город, в котором правил преданный его отцу епископ Стефан. И Леонтий, находясь в Льеже, если что-то знал, мог продать секрет пребывания герцогини Стефану. Если сочтет, что принц заплатил ему недостаточно. Поэтому Гизельберт решил поспешить, уехал из Парижа, ни с кем не простившись.

* * *

Что денег Леонтий получил достаточно, Гизельберт понял, едва увидел грека на набережной Льежа. Тот явился встречать принца в паланкине, который несли рабы, волосы его были напомажены и завиты, а пышно драпированная хламида вся расшита цветным узором.

Устало слезший с лошади Гизельберт, грязный, пропахший конским потом, чувствовал себя рядом с ним едва ли не пахотным человеком. Даже не ответил на вычурное приветствие грека, только глядел и ждал пояснений. А когда Леонтий стал любезно говорить, что принцу поначалу надо отдохнуть после пути, помыться и перекусить, Гизельберт резко притянул его к себе за грудки.

– Я загнал не одну лошадь по пути в Льеж. И если ты и дальше будешь испытывать мое терпение – узнаешь, как кнут сдирает кожу со спины.

«Как он все-таки похож на Ренье», – быстро пронеслось в голове грека. Он знал, что ни отец, ни сын слов на ветер не бросают, и начал быстро негромко пояснять.