Занимательное дождеведение: дождь в истории, науке и искусстве - Синтия Барнетт (2014)

Дождевой лес Хох располагается вдоль одноименной реки, названной так в честь индейского племени из западной части штата Вашингтон. Лес роднит с этим племенем и схожая печальная история. Некогда многочисленные и процветавшие благодаря щедрости дождя индейцы, как и деревья, подверглись массовому уничтожению в XIX веке, лишь в конце которого федеральное правительство взяло под защиту горстки уцелевших на клочке их бывшей родины: индейцев – в резервации, где река впадает в океан, а деревья – на сорокакилометровой полоске земли, где сейчас находится Национальный парк «Олимпик».

Лес расположен в четырех часах езды на северо-запад от Сиэтла, населенного 3,5 миллионами одетых в гортекс людей. Поездка по мосту, похожая на движение по 101-му шоссе в окружении еще 3,5 миллионов грохочущих лесовозов; мили лесных массивов, обесцвеченных сплошной вырубкой; протесты против расширения национального парка на больших красных плакатах («А что на ужин? Заповедник?»); и, наконец, проследуйте по извилистой парковой дороге на восток от прибрежной трассы вдоль реки Хох, по ее изрытой ледниками долине в уцелевший дождевой лес. Здесь, где нет людей со штабелями древесины, еще можно увидеть и услышать истинную природу дождя.

Борющаяся с шумовым загрязнением окружающей среды организация признала Хох самым тихим местом в стране. Вдали от самолетов и машин, в самый обычный день, я возвращаюсь к самой себе, и впервые мне кажется, что я слышу дождь. Не сплошной шелест, похожий на звук аплодисментов, к которому мы привыкли, а целую симфонию разных тембров, звучащих на минимальной громкости. Капли глухим перебором шелестят во мху мягко постукивают по илистой тропе, уверенно шлепают по гигантским бревнам и корням деревьев, тихо переливаются в папоротниках и чуть громче щелкают, ударяясь о кленовые листья, разбросанные по лесной почве.

На уровне глаз здесь правят бал не сами деревья, а их торсы – стволы гигантских елей, пихт, цуг и туй, чьи вершины давным-давно исчезли в облаках. Ствол самой большой в мире ели под названием «Ситка» создал расщелины такой высоты, что в них можно встать в полный рост. Ее корни так широко раскинулись по лесной подстилке, что у каждого из них есть свой пруд, поверхность которого трепещет от капель, падающих с деревьев и с неба.

Мое погодное приложение сообщает: постоянные осадки, температура 43 градуса[5]. Должно быть, осадки эти большей частью перехватываются «зонтами», которые образуют вершины деревьев и мхи. Нижнего лесного яруса достигают лишь отдельные дождинки. Каждая с невнятным звуком пролетает меж ветвями. Капли движутся медленно, различимы отчетливо, как снежинки, и озарены солнечными лучами, пробивающимися сквозь легкие облака и крупнолистные клены.

В детстве мы узнаем, что вода – величина древняя и постоянная. Мы пьем ту же воду, какой утоляли жажду динозавры. Но в дожде влага кажется столь же юной, как эти свежие капли, струящиеся с вершин деревьев. В каждой дождинке заново рождается земная вода.

* * *

Здесь, на полуострове Олимпик, на пустынном северо-западном побережье штата Вашингтон, бездельники бродят по пляжам в надежде наткнуться на стеклянный поплавок с японской рыболовной сети, отслуживший свой срок и брошенный на берегу. Некоторые коллекционируют эти шарики, заключающие в себе весь простор Тихого океана. Соединяющее Восток и Запад море, которое Герман Мелвилл назвал «бьющимся своими приливами огромным сердцем Земли», содержит свыше половины всей существующей на планете воды и занимает бóльшую площадь, чем все континенты вместе взятые. В силу огромного объема оно также является главным источником дождя на Земле.