Выживший роман о мести - Майкл Панке (2002)

Однако воображение Бриджера занимала не Миссисипи, а Миссури. Всего в шести милях от парома, на котором он работал, две великих реки сходились вместе – в сонное обыденное течение Миссисипи вторгался необузданный поток из дальних земель, соединяя старое и новое, знакомое и неизведанное, обжитое и дышащее вольными просторами. Бриджер каждый раз с нетерпением ждал редкого мига, когда пушные торговцы и путешественники привяжут к паромной пристани легкие плоскодонные лодки, а то и разобьют ночной лагерь – и польются рассказы о свирепых индейцах, обильной дичи, вековечных равнинах и возносящихся к небу снежных скалах.

Тоска по западным землям росла в груди Бриджера незаметно для него самого, исподволь маня в дальние края, знакомые лишь по рассказам. И когда случайный проповедник, взгромоздившийся на паром со своим мулом, спросил парня, в чем тот видит собственное предназначение, определенное ему Господом, – Бриджер в тот же миг выпалил: «Отправиться к Скалистым горам». Проповедник, возликовав, принялся склонять его к высокой миссии нести веру диким народам, и, хотя обращать индейцев в христианство Бриджер не собирался, разговор все же засел в памяти. Запад влек Джима не просто новизной – парню казалось, будто среди дальних равнин и диких гор затерялась часть его души, которая теперь, очнувшись, требует воссоединения.

Будущее представало лишь в мечтах, на деле же Бриджер день за днем не выпускал из рук шест, правя хлипким паромом. Туда-сюда, взад-вперед – бессмысленное движение без цели и конца, отклоняющееся от заданного пути не больше чем на милю. Как не походило оно на ту жизнь, о которой он грезил, – жизнь в странствиях по неизведанным землям!..

Через год работы на пароме отчаявшийся Бриджер, в опрометчивой попытке приблизиться к заветной мечте, подался в Сент-Луис и нанялся в подмастерья к кузнецу. Хозяин попался незлобный и даже положил ему скромное жалованье, которое Джим отправлял тетке и сестре, однако главное условие оставалось ясным и четким: пять лет безотлучной работы.

Пусть новое занятие и не приблизило Бриджера к западным землям, зато разговоров о пионерах здесь хватало, так что все пять лет Джиму было где постигать законы диких равнин. Стоило трапперу или переселенцу зайти подковать коня, как Бриджер, отбросив привычную сдержанность, начинал сыпать вопросами – где бывали, что видели? Так он услыхал и о Джоне Колтере, который несколько миль нагишом бежал от сотни черноногих, готовых догнать его и снять скальп, и о торговом успехе легендарных Мануэля Лизы и братьев Шуто. А уж если выпадал случай увидеть героев во плоти – у Бриджера и вовсе захватывало дух. Раз в месяц, когда капитан Эндрю Генри наведывался в кузницу подковать коня, Джим вызывался сделать работу ради одного – переброситься со знаменитым капитаном хотя бы словом, и эти мимолетные встречи соединяли мечты с действительностью, вселяли в него дальнейшую веру в исполнение желаний.

Срок ученичества истекал в день восемнадцатилетия Бриджера, 17 марта 1822 года. Местная актерская труппа приурочила к мартовским идам постановку шекспировского «Юлия Цезаря». Джим, глядя на сцену, почти жалел о потраченных на билет двадцати пяти центах: длинная бессмысленная пьеса, мужчины в дурацких длинных одеждах, да и язык странный. Однако зрелище затягивало, мало-помалу парень втянулся в ритм торжественных фраз, и когда красавец актер раскатисто произнес: «В делах людей бывает миг прилива; он мчит их к счастью, если не упущен»[1], – Бриджер понял, что эти строки он запомнит навсегда.

Три дня спустя кузнец рассказал Джиму о свежем объявлении в «Миссури репабликан», адресованном «предприимчивым молодым людям». Миг прилива настал.

* * *

Проснувшись на следующее утро, Бриджер удивленно оглядел Фицджеральда, склоненного над Глассом.

– Фицджеральд, ты что?

– Давно у него лихорадка? – спросил тот, не отнимая ладони от лба раненого.

Бриджер метнулся к Глассу и потрогал его лоб – горячий и влажный.