Завоевание Тирлинга - Эрика Йохансен (2015)

– Вы ходили с открытыми глазами, госпожа, но не видели и не слышали нас. Андали велела вас не трогать, сказала, что это плохая примета – трогать лунатиков. Но я был с вами, следил, чтобы вы не навредили себе.

Келси было заспорила, что она не лунатик, но потом закрыла рот. Что-то вгрызлось в ее память, что-то, что могло пролить свет на происходящее. Женщина в Алмонте! Келси так и не узнала ее имени, но шесть недель назад она смотрела глазами той женщины, как Торн взял двоих ее детей. Это был не сон: слишком уж ярко и резко. А то, что Келси испытала сейчас, казалось еще резче. Она знала эту женщину, знала город в ее голове, словно свой собственный. Ее звали Лили Мэйхью, она жила в предпереходной Америке и была замужем за негодяем. Лили не была плодом воображения Келси. Даже сейчас Келси могла представить места, которых никогда не видела, и чудеса, утерянные столетия назад во время Перехода: машины, небоскребы, оружие, компьютеры, шоссе. Теперь она видела хронологию политических событий, вечно ускользавшую от историков вроде Карлин, у которых не было никаких записей, с которыми можно было бы работать. Карлин знала, что одним из главных факторов, спровоцировавших Переход, было социально-экономическое неравенство, но теперь благодаря Лили Келси узнала, что дела обстояли еще хуже. Америка опустилась до плутократии. Разрыв между богатыми и бедными неуклонно увеличивался с конца двадцатого века, а ко времени рождения Лили – «в 2058», – без труда определила Келси – безработными остались более половины американцев. Корпорации начали удерживать сокращающиеся запасы продовольствия для продажи на черном рынке. Большую часть населения составляли бездомные или безнадежные должники, отчаяние и апатия слились воедино, и к власти пришел человек по имени Артур Фревелл… Келси множество раз слышала это имя от Карлин, рассказывавшей о президенте Фревелле и его Законе о чрезвычайных полномочиях тем же тоном, которым говорила о Хиросиме и Холокосте.

– Госпожа, вы в порядке?

– Я в порядке, Пэн. Дай мне подумать.

Внезапно на Келси обрушилось воспоминание: она сидела в библиотеке пять или шесть лет назад, а голос Карлин язвительно отскакивал от стен.

– Закон о чрезвычайных полномочиях! Какое изощренное название! Честные законодатели просто ввели бы военное положение, и дело с концом. Запомни это тоже, Келси: стоит только объявить военное положение, как тут же потеряешь власть. С тем же успехом можешь просто снять корону и убежать в ночь.

По словам Карлин, Закон о чрезвычайных полномочиях был создан для борьбы с весьма ощутимо растущей угрозой внутреннего террора. Когда экономический разрыв увеличился, Америку охватили сепаратистские движения. «Лучший мир»… Келси видела это в своем видении: голубые буквы более тридцати футов в высоту. Но что это значит? Ей бы очень хотелось узнать. Увидеть. Она опустила взгляд на два свои кулона, ожидая увидеть, что камни ярко светятся, как после того ужасного видения в Алмонте. Но они оказались темными. Последний раз она видела их светящимися в ту ночь на Аргосском перевале, когда вызвала потоп. Келси впервые задумалась, не могли ли драгоценности просто перегореть. Совершив великое и необычайное чудо в Аргосе, они, кажется, утратили всю свою силу. И, возможно, сейчас были всего лишь украшением. Идея принесла облегчение, быстро сменившееся страхом. Мортийцы укрепляются на границе, любое оружие пригодится, даже такое непоследовательное и непредсказуемое, как ее драгоценности. Они не могли перегореть.

– Вам бы лечь в постель, госпожа, – посоветовал Пэн.

Келси медленно кивнула, все еще прокручивая необыкновенное видение в голове. По привычке она пробежала рукой по ряду книг, черпая утешение в их основательности. Лунатизм это или нет, но Келси не удивило, что она очутилась именно здесь. Всякий раз, когда Келси сталкивалась с требующей разрешения проблемой, она неизменно оказывалась в библиотеке: в окружении книг легче думалось.