Карнакки – охотник за привидениями (сборник) - Уильям Хоуп Ходжсон (1910-1917)

И тут внезапно погасла свеча, находившаяся в самом дальнем от входной двери углу. Буквально мгновение спустя Вентворт дернул меня за руку, и я увидел, как задуло свечу перед одной из опечатанных дверей. Я приготовил камеру, однако свечи начали гаснуть по всему залу с такой быстротой и беспорядочностью, что я никак не мог зафиксировать миг исчезновения пламени. Тем не менее, я все-таки снял общий вид всего зала.

Вспышка на какое-то время наполовину ослепила меня, и я принялся ругать себя за то, что не прихватил темные очки, которыми мне иногда приводилось пользоваться в те времена. Внезапная вспышка заставила кое-кого из наших вскочить, и я громким голосом велел всем сесть на место, положив ноги точно так, как я усадил их. Голос мой, как вы можете представить, звучал в просторной комнате достаточно жутко… мгновение было отчаянное.

Потом зрение вернулось ко мне, я оглядел весь зал, однако ничего необычного не приметил – если не считать теней, залегших теперь во всех углах.

И вдруг я заметил, что пламя в камине начинает темнеть. Оно заметно ослабело буквально за несколько мгновений. Если я скажу, что некая чудовищная, немыслимая, невидимая сила высасывала из него жизнь, то, пожалуй, наилучшим образом опишу манеру, в которой ослабевал свет. Удивительное явление. За то время, пока я смотрел на камин, в нем погасли все язычки пламени, и вокруг окружавшего Пентакль кольца свечей не осталось никакого света.

Решительный настрой неведомой адской твари обеспокоил меня в куда большей степени, чем я способен объяснить вам.

Итак, в зале присутствовала весьма спокойная и целеустремленная Сила: ее упорное тщание создать темноту вселяло ужас. И разум мой терзала одна только мысль относительно пределов влияния этой силы на материю. Понимаете?

Позади меня вновь зашевелились полисмены, и я понял, что страх начинает овладевать ими. Повернувшись вполоборота, я негромким и ровным голосом напомнил им, что они находятся в безопасности лишь до тех пор, пока остаются внутри Пентакля, в том положении, в которое я их посадил. Если же они разорвут порядок и выйдут за пределы Барьера, никакие мои познания не могут заранее определить во всей полноте степень грозящей им в таком случае опасности.

Это спокойное и откровенное напоминание утихомирило их; однако, если бы, подобно мне, эти люди знали, что абсолютной уверенности не дает никакая Защита, муки их еще более усилились бы, и, взломав защитные линии, они бросились бы в безумном и бессмысленном отчаянии на поиски недостижимой безопасности.

После этого миновал еще один час, так же прошедший в полной тишине. Я пребывал в состоянии жуткой напряженности и уныния, ощущая себя маленьким духом, находящимся в обществе некоего невидимого, пришедшего из незримого мира чудовища, пока еще затаившегося и как бы не ощущавшего нас. Склонившись к Вентворту, я спросил, не замечает ли он чьего-либо присутствия в комнате. Мой друг казался очень бледным и все время озирался по сторонам. Коротко глянув на меня, он кивнул, а потом снова принялся вглядываться во тьму. И тут я понял, что и сам не оставляю это занятие.

Вдруг все свечи в Барьере разом погасли, словно их загасила сотня незримых рук, и мы остались во тьме, показавшейся на мгновение абсолютной, ибо свечение Пентакля было слишком слабым, чтобы хоть сколько-то осветить просторный зал.

Истинно скажу вам, что на мгновение я сам застыл, как примороженный к месту. Побежавшие по всему телу мурашки словно собрались в моем мозгу. Я вдруг ощутил себя наделенным невероятно острым слухом и слышал, как буквально грохочет мое сердце. Тем не менее, через некоторое время мне отчего-то стало лучше, однако я не мог шевельнуться от страха. Понимаете?