Дом на берегу - Дафна дю Морье (1968)

— Нет, я спущусь. Все равно рано или поздно мне придется с ними встретиться.

Я полежал еще немного, наблюдая за тем, как последние лучи солнца просвечивают сквозь листву. Затем я принял ванну и переоделся. Несмотря на потрясение и насыщенный переживаниями день, мой воспаленный глаз почти пришел в норму. Может, это и не было связано с препаратом — всего лишь совпадение. Так или иначе, теперь я никогда уже не смогу узнать наверняка.

Вита кормила мальчиков ужином на кухне. Из холла, где я немного задержался, чтобы собраться с духом, мне был слышен их разговор.

— Так вот, спорю на что хочешь, тут дело нечистое. — Гнусавый пронзительный голос Тедди отчетливо доносился до меня сквозь открытую дверь. — Дураку ясно, что у профессора были с собой какие-нибудь секретные документы, на пример по бактериологическому оружию, и он должен был с кем-то встретиться возле туннеля. А тот, кто пришел на встречу, был шпион: стукнул его по голове. Но местные полицейские никогда до этого не додумаются, придется подключать секретные службы.

— Не говори глупостей, Тедди! — резко оборвала его Вита. — Вот так и рождаются самые нелепые слухи. Дик очень бы огорчился, если бы услышал такое от тебя. Надеюсь, ты не успел поделиться своими домыслами с мистером Коллинзом?

— Мистер Коллинз сам об этом подумал, еще раньше нас, — вмешался Микки. — Он сказал, что в наше время никто толком не знает, чем занимаются все эти ученые и что профессор, возможно, подыскивал место для секретной лаборатории.

Услышанный разговор мгновенно придал мне уверенности. Я подумал, что Магнусу это пришлось бы по вкусу и что он охотно и сам бы включился в игру, поощряя любые преувеличения. Громко кашлянув, я шагнул на кухню и в ту же минуту, в дверях, услышал, как Вита сказала: «Тсс…»

Мальчики подняли головы: на их ребячьих лицах читалось смущение, какое испытывают дети всякий раз, когда оказываются в одной компании со взрослым, переживающим сильное горе.

— Привет! — сказал я. — Хорошо провели день?

— Неплохо, — промямлил Тедди, заливаясь краской. — Мы ездили на рыбалку.

— Поймали что-нибудь?

— Да, несколько мерланов. Мама сейчас их жарит.

— Что ж, с удовольствием отведаю, если вы со мной поделитесь. За весь день я съел один жалкий бутерброд и выпил чашку кофе в Фауи.

Конечно же, они ожидали увидеть меня с поникшей головой и вздрагивающими плечами, поэтому сразу преобразились, когда я схватил мухобойку и стал охотиться за огромной осой на окне. «Есть!» — радостно закричали они в один голос, когда я расплющил ее о стекло.

Чуть позже, когда, мы все уже ели, я им сказал:

— На следующей неделе я, скорее всего, буду немножко больше занят из-за следствия по делу Магнуса и разных других дел, но я позабочусь о том, чтобы вы отправились с Томом кататься по морю — под парусом или на моторе, как вам больше захочется.

— Здорово! Спасибо! — воскликнул Тедди.

Микки же, смекнув, что табу с разговоров о Магнусе снято, спросил, с набитым рыбой ртом:

— А сегодня в теленовостях скажут о профессоре?

— Вряд ли, — ответил я. — Ведь он не поп-звезда и даже не политик.

— Да, жаль… — сказал он. — Все равно надо будет включить телевизор, а вдруг…

Но в теленовостях о Магнусе не упомянули, к большому разочарованию обоих братьев да и, думаю, Виты тоже; зато я вздохнул с облегчением. Разумеется, я понимал, что это только отсрочка; стоит этой новости просочиться в прессу, и шумихи вокруг имени Магнуса будет предостаточно.

Мои опасения подтвердились уже на следующее утро: телефон задребезжал еще до завтрака, хотя было воскресенье, и мы с Витой весь день только и делали, что отвечали на звонки. Кончилось тем, что мы его просто отключили, а сами расположились во внутреннем дворике: там уж репортерам до нас не добраться, даже если они станут звонить в дверь.