Дом на берегу - Дафна дю Морье (1968)

— Все это только лишний раз доказывает, что я прав. Сколько можно говорить: число преступлений неуклонно растет во всех цивилизованных странах. И власти должны, наконец, что-то предпринять, чтобы овладеть ситуацией! Кто бы мог подумать, что такое может произойти здесь, в корнуоллской глуши? Говоришь, банда головорезов? У тебя есть какие-нибудь соображения, кто они и откуда? Кто-то из местных?

Я покачал головой.

— Нет, — сказал я. — Не думаю. И вообще, нет у меня никаких соображений.

— Ты и в самом деле уверен, что тот, другой, все видел и заявил в полицию?

— Да, я заметил, как он побежал на ближайшую ферму. У них наверняка есть телефон.

— Дай Бог, чтобы ты оказался прав, — сказал он.

Какое-то время мы сидели, не говоря ни слова. Он непрестанно вздыхал и качал головой.

— Представляю, чего ты натерпелся. Чертовски неприятная история.

Я сунул руки в карманы пиджака, чтобы он не заметил, как они дрожат.

— Послушай, Билл. Я поднимусь в спальню, прилягу. И лучше если ни Вита, ни Диана не будут знать, что я вообще выходил из дому. Пусть это останется между нами. Все равно уже ничего не поделаешь. Так что забудь об этом.

— Хорошо, я ничего не скажу. Но я не смогу забыть того, что ты мне рассказал. И я буду следить за сообщениями по радио и в печати. Кстати, мы должны сразу же после завтрака уехать, иначе нам не успеть на рейс из Эксетера. Ничего, что я тебя бросаю?

— Конечно, — сказал я. — Жаль только, что я испортил тебе утро.

— Дорогой Дик, это мне жаль, я очень переживаю за тебя. Ну ладно, сейчас я вернусь в спальню и попытаюсь еще немного поспать. И ты тоже ложись, и знаешь, не надо вставать, чтобы попрощаться с нами. Потом можешь сослаться на похмелье. — Он улыбнулся и протянул мне руку. — Мы провели вчера восхитительный день, — сказал он, — громадное спасибо тебе за все. Надеюсь, больше не произойдет ничего такого, что могло бы омрачить ваш отпуск. Я напишу вам из Ирландии.

— Спасибо, Билл, — сказал я. — Большое спасибо.

Я поднялся наверх, разделся в гардеробной, затем минут пять стоял над унитазом — меня рвало. Очевидно, я разбудил Виту. Из спальни донесся ее голос:

— Это ты? — спросила она. — Что с тобой?

— Не надо мне было мешать мускат с виски, — сказал я. — Извини, меня валит с ног. Я прилягу здесь на тахте. Спи, еще только полседьмого.

Я закрыл дверь гардеробной и рухнул на тахту. Я окончательно вернулся в нынешний мир, но одному Богу известно, надолго ли. Было ясно: как только Билл и Диана уедут, я должен немедленно связаться с Магнусом.

Подсознательное и вправду занятная штука. Я был всерьез обеспокоен полной путаницей в голове — ведь из-за этого я чуть было не выболтал Биллу всю подноготную о самом эксперименте. Однако стоило мне лечь и закрыть глаза, как я тут же погрузился в сон, и снилось мне что-то очень странное — совсем не Бодруган и его страшный конец, а крикетный матч в Стоунихерсте, когда один игрок, получив удар мячом по голове, спустя сутки умер от кровоизлияния в мозг. Я не вспоминал об этом происшествии по меньшей мере лет двадцать пять.

Я проснулся в начале десятого, с ясной, свежей головой, но с отвратительным ощущением похмелья; мой правый глаз еще больше налился кровью. Я принял ванну, побрился; за стеной слышался шум — наши гости готовились к отъезду. Я подождал, пока Билл и Диана спустятся на первый этаж, затем набрал номер Магнуса. Неудача. Его не оказалось дома. Тогда позвонил его секретарше, в университет, и попросил ее передать Магнусу, что мне хотелось бы срочно с ним поговорить, но пусть он не перезванивает, лучше я сам с ним свяжусь. Затем я высунулся в окно, выходившее во внутренний дворик, и крикнул Тедди, чтобы он принес мне чашку кофе. Я решил появиться в холле и пожелать нашим гостям счастливого пути ровно за пять минут до их отъезда, и ни минутой раньше.

— Что у тебя с глазом? С кровати упал? — спросил мой старший пасынок, когда принес мне кофе.