Марсианка Подкейн. Гражданин Галактики (сборник) - Роберт Хайнлайн (1963, 1962)

Лично я не верю, будто человечество произошло с Земли. Ну, то есть можно ли полагаться на доказательства в виде пары фунтов древних костей и мнения кучки антропологов, которые между собой-то не могут договориться, если вся эта чушь элементарно противоречит здравому смыслу?

Сами посудите: сила тяжести на Терре явно велика для человека и, как известно, вызывает плоскостопие, грыжи и сердечную недостаточность. Солнечная радиация на Терре моментально валит с ног незащищенного человека – вы когда-нибудь слышали о живых существах, которым требуется защита от их якобы естественной среды обитания, чтобы она их не угробила? А уж земная экология…

Ерунда все это. Мы, люди, просто не могли зародиться на Земле, да и на Марсе, признаться, тоже, хотя нынешний Марс ближе к идеалу, чем прочие планеты Системы. Может быть, нашей прародиной была погибшая планета? Но моя родина – Марс; я всегда буду помнить его и всегда буду на него возвращаться, куда бы меня ни забросило. А я собираюсь далеко, очень далеко.

Но сперва я хочу слетать на Землю – посмотреть, как, во имя всех святых, восемь миллиардов людей могут жить буквально друг на друге (половина Терры малопригодна для проживания). Но больше всего я хочу увидеть океан… с безопасного расстояния. Океан – это что-то невероятно фантастическое. Меня в дрожь бросает, как пытаюсь представить. Все это невообразимое количество воды, и никаких берегов. И такая глубина, что, если упасть в воду, она покроет тебя с головой. Невероятно!

И теперь мы туда отправляемся!

Наверное, пора уже представить нас, семейство Фрайз, я имею в виду. Меня зовут Подкейн Фрайз, для друзей – просто Подди. Если хотите, можем подружиться. Пол – женский, возраст – юный; сейчас мне чуть больше восьми лет. Как говорит дядя Том, до всяких глупостей уже доросла, а до замужества еще нет. Все верно, ведь марсианская гражданка может подписать неограниченный брачный контракт без согласия опекуна в свой девятый день рождения. Мой рост без каблуков – 157 сантиметров, вес – 49 килограммов. «Пять футов, два дюйма и голубые глаза», как зовет меня Па. Он историк и романтик, а вот я совсем не романтичная; когда мне исполнится девять лет, я не буду спешить с браком, даже ограниченным. У меня другие планы.

Я вовсе не против замужества и не думаю, что у меня будут проблемы с тем, чтобы подцепить мужчину, какого захочу. В этих записках можно быть откровенной – зачем скромничать, если никто их не прочтет, пока я не стану старой и знаменитой, а до тех пор я десять раз успею переписать все набело. Но я все-таки подстраховываюсь: пишу по-английски старомарсианским шрифтом. Па мог бы разгадать этот шифр, но он никогда не тронет моих бумаг без разрешения. Он умница и не опекает меня по мелочам. А вот мой братец Кларк вполне может сунуть сюда нос. К счастью, он считает английский мертвым языком и, уж конечно, не станет забивать мозги старомарсианским письмом.

Может, вам попадалась такая книга: «Одиннадцать лет. Адаптационный кризис переходного возраста у мальчиков». Я прочла ее в надежде, что она поможет совладать с братцем. Кларку всего шесть, но книга-то написана на Земле, и «одиннадцать» в заголовке – это земные годы. Если вы возьмете его реальный возраст и умножите на переводной коэффициент 1,8808, то увидите, что моему братцу ровно одиннадцать земных лет-недомерков.

Эта книга мне мало чем помогла. Автор рассуждал о «смягчении перехода в социальную группу», а Кларк, похоже, пока не собирается присоединяться не только к группам, но и ко всему роду человеческому. Он, скорее, выдумает способ разнести Вселенную вдребезги, чтобы полюбоваться взрывом. Поскольку отвечать за него приходится мне, а его ай-кью[2] – 160 (против моих 145), нетрудно догадаться, что мне приходится использовать все свои преимущества, зрелость и старшинство, на полную катушку. Пока что я вывела для себя правило: «Всегда будь начеку и никаких компромиссов». И обращаюсь с Кларком соответственно.