Восхождение человечества. Предисловие Ричарда Докинза - Джейкоб Броновски (2016)

Одно из самых серьезных испытаний для бахтиаров — весенняя миграция. Они переносят ее геройски и стоически. Они не ропщут, потому что у них нет выбора. Они обязаны достичь летних пастбищ, на которых смогут остановиться и немного перевести дух, в отличие от сынов Израилевых, у них нет земли обетованной. Глава семьи работал семь лет, подобно Иакову, и сумел согнать в стадо пятьдесят овец и коз. Если во время весенней миграции он потеряет десять животных — дела идут неплохо. Гибель двадцати означает, что этот сезон станет для его семьи очень тяжелым. И так из года в год. И по-прежнему путь будет продолжаться. И по-прежнему — ничего, кроме безграничного векового терпения и смирения.

Никто из кочевников не знает, сумеют ли старики, одолев все перевалы, пройти финальный тест — переправиться через реку Базуфт в период весеннего половодья. На три месяца ее русло за счет притока талых вод становится широким. Переходить эту преграду придется всем — мужчинам, женщинам, детям, отарам овец и коз. Почти сутки они будут переправлять скот. Но это день испытаний, когда юноши становятся мужчинами, ведь выживание стада и семьи зависит от их силы. Пересечь реку Базуфт — это как пересечь Иордан, это посвящение во взрослую жизнь. Один из ярчайших моментов за всю жизнь для молодого человека. Для стариков приходит иное время — время умирать.

Что делать старику, если он не сможет переправиться через реку? Ничего. Он останется на берегу покорно ждать смерти. Только преданная ему старая собака будет звать его. Человек свято следует обычаю кочевников: он пришел к окончанию своего путешествия, которое по сути своей — путь в никуда.

Поворотным моментом в восхождении человечества справедливо считается отказ от кочевого образа жизни. Что заставило людей пойти на такой шаг? Таким способом они, безусловно, проявили человеческие качества — волю и сознание. Однако этот акт во многом загадочен. В конце ледникового периода, когда природа начала приходить в себя после тысячелетий холода, равнины, предгорья и склоны гор на Ближнем Востоке покрылись зарослями дикой пшеницы. Больше всего ее выросло в древнем оазисе Иерихона.

В этой долине люди поселились еще до периода аграрных цивилизаций. Десять тысяч лет назад они с удовольствием собирали осенью урожай дикой пшеницы, но пока не придумали, как посадить ее весной. Мы достоверно знаем, что они изобрели инструменты для жатвы — серпы, сделанные из оленьего рога или кости с острым лезвием из кремния. Такое орудие труда отыскал в 1930 году английский археолог Джон Гарстанг.

Долго сбор дикой пшеницы продолжаться не мог, потому что постоянная жатва снижала урожайность. По этой причине такой образ жизни, получивший в исторической науке название натуфийской цивилизации, завершился довольно быстро. Он стал предвестником и кануном новой эпохи — эры аграрной революции.

Толчком к развитию земледелия в Старом Свете почти наверняка стали две последовательные случайные мутации двух видов полевых растений. До 8000 года до н. э. пшеница в том виде, в каком мы привыкли ее видеть, не встречалась. Она была обычной полевой травой, весьма распространенной на Ближнем Востоке. Из-за какого-то генетического сдвига она скрестилась с коленницей. Форма злака сохранилась, но колоски наполнились крупными семенами коленницы. Такое перекрещивание, должно быть, происходило многократно, поэтому гибрид приобрел устойчивые признаки новой культуры.

Представим, как произошла эта мутация с точки зрения генетики: четырнадцать хромосом дикой пшеницы, соединившись с таким же числом хромосом эгилопса, стали основой новой двадцативосьмихромосомной культуры, которую называют полбой, эммером или пшеницей-двузернянкой. Семена этого гибрида легко распространялись по региону, потому что прикреплялись к крупной легкой шелухе.