Самоубийство сверхдержавы - Патрик Бьюкенен (2011)

«Мы поняли: немцы не люди. Отныне слово «немец» для нас самое страшное проклятье. Отныне слово «немец» разряжает ружье. Не будем говорить. Не будем возмущаться. Будем убивать. Если ты не убил за день хотя бы одного немца, твой день пропал. Если ты думаешь, что за тебя немца убьет твой сосед, ты не понял угрозы. Если ты не убьешь немца, немец убьет тебя. Он возьмет твоих близких и будет мучить их в своей окаянной Германии. Если ты не можешь убить немца пулей, убей немца штыком. Если на твоем участке затишье, если ты ждешь боя, убей немца до боя. Если ты оставишь немца жить, немец повесит русского человека и опозорит русскую женщину. Если ты убил одного немца, убей другого – нет для нас ничего веселее немецких трупов. Не считай дней. Не считай верст. Считай одно: убитых тобою немцев. Убей немца! – это просит старуха мать. Убей немца! – это молит тебя дитя. Убей немца! – это кричит родная земля. Не промахнись. Не пропусти. Убей!»

Япония в Азии тоже вела расовую войну. В Нанкине японские солдаты забавы ради насаживали на штыки китайских младенцев и практиковались в штыковых атаках на матерях и отцах этих несчастных. Корейских девушек и женщин обращали в сексуальных рабынь. Война Америки против Японии также была расовой. Кинохроника, фильмы, журналы, комиксы, газеты – все рисовали «джапов» отвратительной расой, истребление которой послужит во благо человечества. Генерал Кертис Лемей хвастался по поводу бомбардировки его Б-29 японской столицы: «Ночью 9–10 марта в Токио мы сожгли дотла, сварили заживо и запекли до смерти больше людей, чем в Хиросиме и Нагасаки, вместе взятых»{842}.

Лишь много лет спустя после окончания войны состоялся «ребрендинг», и Вторую мировую стали называть войной, которая принесла свет демократии Германии и Японии.

Война обрекла на гибель миллионы – и породила новую Европу. После этнической чистки пятнадцати миллионов немцев в Пруссии, Померании, Бранденбурге, Силезии, Моравии, Богемии и на Балканах, после исхода в двести раз многочисленнее, чем «Тропа слез» Эндрю Джексона[218], Европа, от Ирландии до Эльбы, оказалась состоящей почти целиком из однородных государств. Немцы теперь обитали в Германии, французы – во Франции, итальянцы – в Италии, а ирландцы – в Ирландии.

Зато состоялся взрыв этнического национализма в уцелевших доминионах и колониях европейских империй. Индия при Ганди добилась независимости в 1947 году. Восточный и Западный Пакистан отделились. Вспыхнула религиозно-этническая война, обошедшаяся в миллионы жизней. В мае 1948 года евреи объявили о создании собственного государства. Арабы решили уничтожить «сионистское государство» силой оружия, арабские граждане из зоны военных действий укрывались в лагерях ООН, где им предстояло жить на протяжении нескольких поколений, ибо «своя» страна, Палестина, существовала только в их сердцах.

В 1946 году вьетнамцы, настрадавшиеся от колониального господства и японской оккупации, восстали против возвращения французов. «У нас есть секретное оружие, – заявил Хо Ши Мин, – оно зовется национализмом»{843}.

Четыре десятилетия спустя, когда пала Берлинская стена, этнонационализм вновь сказал свое слово, ликвидировав сначала советскую империю, а затем Советский Союз, распавшийся на пятнадцать стран. Чехословакия разделилась надвое, как и в марте 1939 года. Югославия, рожденная в Париже в 1919 году, исчезла с карты, зато появились Словения, Хорватия, Босния, Сербия, Черногория, Македония и Косово. Отделение Хорватии и Боснии сопровождалось отчаянным сопротивлением. Тысячи людей погибли. Косово, колыбель Сербии, сумело отделиться лишь после семидесяти восьми суток американских бомбардировок.

«Когда исчезли железные кулаки бывшего Советского Союза и Югославии Тито, – отмечает Кристофер Мейер, – национализм и этническая напряженность, которые долго подавлялись, вырвались на свободу с убийственной скоростью»{844}.