Тайна лабиринта. Как была прочитана забытая письменность - Маргалит Фокс (2013)

В Оксфорде Кобер увидела, что здоровье Майрза стало еще слабее, и это затруднило доступ к надписям. “Леди Майрз держит его в постели по понедельникам и средам”, – написала она Дэниелу в августе. Тогда она занималась словарем, который нашла “в совершенном беспорядке… Каждое второе слово требует исправления”. Майрз был археологом, а не лингвистом, однако Кобер не делала поблажек никому.

Впервые после начала сотрудничества с Майрзом Кобер высказала замечания по поводу его работы. “Я лишь надеюсь, что он примет мои поправки, – писала она Дэниелу. – Мне очень не хотелось бы публиковать то, что у него есть сейчас. Я не хочу и упоминания своего имени в связи с этой работой. Он далеко не в лучшей форме, и мне трудно настаивать на своем”.

Кобер понимала, что Майрз жил лишь публикацией тома. Но из переписки ясно, что иметь с ним дело было трудно с самого начала. “Он доставил мне немало хлопот, пока я работала с линейным письмом Б, – писала она Дэниелу в августе. – Я только что переписала Scripta Minoa II и готова отдать ее в «Кларендон пресс». Теперь надо заставить сэра Джона расстаться с рукописью. Лучше сожгите это письмо… Сейчас я готовлю словарь для публикации – работы здесь на месяц, а у меня меньше недели. Что за жизнь!”

Здесь, в Оксфорде, линии Кобер и Вентрис впервые пересеклись. Летом 1948 года Вентриса также пригласили в Оксфорд, чтобы он помог готовить Scripta Minoa II для печати. Когда он приехал, Кобер уже была там. Но, судя по всему, испугавшись многоучености Кобер и Майрза, он сбежал. Этой моделью сложения с себя полномочий он воспользуется еще не раз.

Вдобавок к исправлению майрзовского словаря линейного письма Б для публикации на Кобер лег груз обязанностей простого переписчика, в том числе утомительное копирование вручную сотен надписей для печати. Кроме того, она согласилась (как оказалось, опрометчиво) помочь Майрзу подготовить рукопись тома Scripta Minoa III, посвященного линейному письму А.

Было и некоторое утешение. Во-первых, Кобер ждала публикации Scripta Minoa II: тогда она смогла бы, наконец, открыто пользоваться надписями. Во-вторых, она рада была вернуться в Сент-Хью: за год она соскучилась по английскому интеллектуальному климату. В-третьих, за день до того, как Дэниел уплыл в Грецию, он написал Кобер: “Два декана… еще раздумывают, как сделать, чтобы вы получили пост в Пенсильванском университете. Может, сработает?”

Несмотря на все усилия Кобер, в сентябре, когда она отправилась домой, в Нью-Йорк, публикация Scripta Minoa II не приблизилась. Помимо плачевного состояния рукописи, удручало то, что она и Майрз не сошлись на основополагающем принципе: как классифицировать и представить почти 2 тыс. кносских надписей. Он хотел представлять все, что нашел Эванс, располагая таблички по принципу их местонахождения во дворце. Кобер, напротив, провела годы, группируя надписи тематически: все таблички о зерне – вместе, все, что касается вина – вместе, то же самое – относительно людей, лошадей и т.д. Для нее это была более содержательная классификация, позволяющая сосредоточиться на табличках по списку, что, в свою очередь, позволяло выделять существительные и их грамматические формы.

Хотя Майрз согласился с ее подходом, он не считал язык табличек линейного письма Б флективным. “Он хочет использовать мою классификацию надписей, но настаивает, что никаких падежей нет! – в отчаянии писала Кобер Дэниелу. – А ведь моя классификация основана на падежах”.