Меч и ятаган - Саймон Скэрроу (2012)

– Фантазия или нет, сэр, но его замысел именно таков. Соглядатаи Великого магистра слышали о нем из собственных уст Сулеймана. И нацелен он именно на Мальту и на наш рыцарский Орден. Все эти годы мы ему как бревно в глазу, и вот он надумал нас уничтожить. – Молодой рыцарь, сосредоточенно помолчав, продолжал: – А подтолкнуло его к этому решению то, что прошлым летом командор Ромегас захватил один из самых ценных султанских галеонов. Он взял тот корабль у побережья Египта. На его борту под флагом Александрийского санджака[23] следовала какая-то важная персона – кажется, главный евнух султанского гарема. В трюме корабля оказалось целое состояние: рулоны шелка и драгоценные металлы общей стоимостью на восемьдесят тысяч золотых дукатов.

Томас покачал головой в удивлении: как такие несметные сокровища могли уместиться в деревянном чреве всего одного, пусть даже самого большого, корабля?

Филипп мимолетно улыбнулся:

– Похоже, сэр, мы подумали об одном и том же. В общем, о реакции Сулеймана на это известие можно только догадываться. Наш Орден уже десятилетиями стоит на пути султановой торговли. По его мнению, мы окончательно распоясались, и настало время нас унять. Точнее, сокрушить.

– Из-за чего? – поднял бровь Томас. – Из-за мести? Но мне помнится, ум у Сулеймана всегда одерживал верх над чувствами.

– Это в самом деле так, – согласился Филипп. – Не из одной только мести думает он прирастить Мальту к своей империи. За Мальтой настанет черед Сицилии. А с нее он может обрушиться на Италию и – страшно подумать – захватить Рим, само сердце нашей веры. Но и на этом его аппетиты не убавятся, пока он не перейдет через Альпы и не изведет христиан всех до единого. – Филипп, снова подавшись вперед, постукал по столу пальцем: – Вы небось думаете, что этот далекий остров минует чаша сия? Не обольщайтесь: придет время, и он может оказаться в челюстях исламского деспота.

– Ай да слова! – хохотнул Томас. – Мне в них чудится голос этакого сэра Оливера.

– Что ж, я старался, – Филипп с кривоватой улыбкой откинулся на табурете. – А вы, я вижу, и впрямь хитрый лис, как у нас говорят.

– Говорят? Кто же именно?

– Ну, те из братьев, кто помнит вас по службе в Ордене.

– Немного, наверное, таких осталось, – задумчиво произнес Томас.

– Да, немного.

– А те, кто и впрямь меня помнит, безусловно, вспоминают то, как меня изгнали из Ордена.

– Не без того, сэр. Хотя теперь все обиды можно оставить в прошлом. Тем более такие давние.

Томас многозначительно помахал пальцем.

– Сразу видно, ты пока что мало смыслишь в глубине, которая размежевывает в Ордене представителей разных народов, и с каким пылом они друг с другом соперничают. В мое время мы вцеплялись друг другу в глотки едва не столь же часто, как и иноверцу-неприятелю.

– Тогда по прибытии на Мальту, сэр, вы обнаружите, что у нас с той поры ничего не изменилось.

– На Мальту? – остро поглядел Томас. – Не делай поспешных выводов, юноша. С чего ты решил, что я бегом побегу в услужение тем, кто меня отринул? Если они, Филипп, были с тобою честны, то тогда ты должен быть в курсе насчет обстоятельств, в которых я вынужденно покинул Мальту.

Филипп покачал головой.

– Я лишь слышал, что на вас лежала вина в каком-то неблаговидном деянии. Это единственное, о чем мне сообщили.

– Тогда, получается, они такие же скрытные и неискренние святоши, какими были всегда. И им я ничем не обязан.

– Вы давали клятву верности, сэр. А ей срока давности нет. Крепче ее уз только узы смерти.

Томас, поглядев на изменчивую игру теней в углу кухни, невесело усмехнулся.

– Если верить твоим рассказам, то от клятвенных уз Орден вскоре может отрешиться чуть ли не целиком.

– В своей борьбе мы будем не одиноки. Великий магистр уже обратился за помощью ко всем христианским державам. И если они отзовутся, басурманин будет сражен, а христианский мир восторжествует.