Сальватор - Александр Дюма (1863)

Навстречу аббату в это время поднимался какой-то человек. Но аббат не обратил на него никакого внимания и уже было прошел мимо, не то что не заметив, а даже и не взглянув на него. Но тот схватил аббата за рукав.

– Извините, мсье аббат, – сказал остановивший Доминика человек. – Я хотел бы с вами поговорить.

Тембр голоса незнакомца заставил Доминика вздрогнуть: этот голос был ему знаком.

– Со мной?.. Но не сейчас, – сказал Доминик. – У меня нет сейчас на вас времени.

– У меня тоже нет времени приходить еще раз, – произнес человек и сжал локоть монаха.

Доминик почувствовал, как его охватил ужас.

Пальцы, сильно сжавшие его руку, походили на пальцы скелета.

Он попробовал рассмотреть, кто же это остановил его, но на лестнице было темно, а свет уходящего дня, падавший через единственное круглое окошко, освещал только несколько ступеней.

– Кто вы и что вам от меня нужно? – спросил монах, тщетно пытаясь высвободить руку из железной хватки незнакомца.

– Я – Жерар, – ответил человек. – А зачем я пришел, вы знаете.

Доминик вскрикнул.

Но это показалось ему совершенно невозможным. И, не веря ушам своим, он захотел удостовериться во всем собственными глазами.

Схватив незнакомца обеими руками, он подтащил его к освещенному красным лучом солнца единственному месту на лестнице.

Голова призрака попала под луч света.

Это действительно был господин Жерар.

Аббат попятился к стене, широко раскрыв глаза. Волосы на его голове встали дыбом, зубы громко стучали.

Некоторое время он простоял, словно человек, на глазах которого мертвец восстал из гроба. Потом глухо произнес одно-единственное слово:

– Живой!

– Конечно же, живой, – сказал господин Жерар. – Господь сжалился надо мной после моего раскаяния и послал мне хорошего молодого врача, который меня и вылечил.

– Вас? – воскликнул аббат, полагая, что все это он видит в страшном сне.

– Да, меня… Понимаю, вы считали меня мертвым, но я остался в живых.

– Так это вы дважды приходили сюда сегодня?

– И пришел в третий раз… Я вернулся бы и в десятый. Сами понимаете, мне нужно было, чтобы вы продолжали считать меня мертвым.

– Но почему именно сегодня? – машинально спросил аббат, растерянно глядя на убийцу.

– А вы разве не читали сегодняшних газет?.. – спросил господин Жерар.

– Читал, – глухим голосом ответил аббат, который начал понимать, что находится на краю пропасти.

– Ну, если читали, то вам должна быть понятна цель моего визита.

Доминик, действительно, прекрасно это понимал, и поэтому все тело его покрылось холодным потом.

– Поскольку я жив, – продолжал Жерар, понизив голос, – моя исповедь недействительна.

– Недействительна?.. – машинально повторил монах.

– Да. Ведь священникам запрещается под страхом вечной кары делать достоянием гласности исповедь без разрешения исповедуемого. Разве не так?

– Но ведь вы сами дали мне такое разрешение, – произнес монах.

– Умирая, дал. Но поскольку я остался в живых, я это разрешение забираю назад.

– Несчастный! – вскричал монах. – А как же мой отец?

– Пусть он защищается, пусть обвиняет меня, пусть доказывает! Но вы, исповедник, должны молчать!

– Хорошо, – сказал Доминик, понимая, что он не в силах бороться с неизбежностью, принявшей вид одного из основных догматов церкви. – Хорошо, негодяй, я буду молчать!

И, оттолкнув руку Жерара, собрался было вернуться к себе.

Но Жерар снова вцепился в него.

– Что вам еще от меня нужно? – спросил монах.

– Что мне нужно? – сказал убийца. – Я хочу получить бумагу, которую отдал вам в бреду.

Доминик схватился руками за грудь.

– Она у вас, – сказал Жерар. – И лежит здесь… Давайте ее сюда.

И монах снова почувствовал, как его руку сжала железная ладонь, а худые пальцы убийцы почти коснулись документа.