Сальватор - Александр Дюма (1863)

– Все очень просто, мадам! Сегодня ночью, например, мсье де Вальженез очень настойчиво за вами ухаживал…

– За мной?

– Да, за вами, мадам… В этом не было ничего страшного: он был вашим гостем и это явное стремление мсье де Вальженеза следовать за вами по пятам можно отнести на счет простой вежливости… Может быть, чуточку излишней, но все же понятной в отношении хозяйки дома. Однако постарайтесь меня понять, вы будете посещать другие вечера в других домах. Вы будете встречаться с мсье де Вальженезом в свете. И если только он там в течение всего восьми вечеров будет вести себя так, как вел здесь, вы будете скомпрометированы… А тогда… Не хочу вас пугать, боже сохрани, мадам, но в тот самый день, когда вы будете скомпрометированной женщиной, мсье де Вальженез станет покойником!

Госпожа де Моранд испуганно вскрикнула.

– О мсье! – сказала она. – Из-за меня может умереть человек! Он будет убит из-за меня! Меня до конца моей жизни будет мучить раскаяние.

– Да кто же вам сказал, мадам, что я убью мсье Лоредана именно из-за вас?

– Вы сами, мсье.

– Этого я не говорил. Если я убью мсье Лоредана из-за вас, вы будете еще больше скомпрометированы, чем до его смерти. Нет, я убью его по какой-нибудь другой причине… По поводу закона о печати или недавнего парада национальной гвардии. Я убью его так же, как уже убил мсье де Бедмара.

– Мсье де Бедмара? – воскликнула Лидия, смертельно побледнев.

– Скажите, – продолжал господин де Моранд, – разве кто-нибудь узнал, что он был убит из-за вас?

– Вы убили мсье де Бедмара? – повторила госпожа де Моранд.

– Да. А вы разве этого не знали?

– О, боже!

– Признаюсь, однако, что у меня был момент, когда я колебался. Не знаю, известны ли вам причины, по которым я презирал мсье де Бедмара. Скажу только, что при некоторых обстоятельствах у меня сложилось убеждение, что он ведет себя не как честный человек. Один из моих корреспондентов в Италии написал мне, что мсье де Бедмар 20 ноября 1824 года должен был прибыть в Ливурно. Я вспомнил, что у меня в Ливурно было неотложное дело, и прибыл туда 19 ноября. На следующий день в город приплыл и мсье де Бедмар. Тогда, уж не знаю как это случилось, мы повстречались в порту Ливурно и между нами завязался пустяшный разговор. По-моему, по поводу какого-то комиссионера. Затем разговор принял крутой оборот. Короче говоря, я посчитал себя оскорбленным и потребовал удовлетворения за нанесенную обиду, предоставив, как всегда, своему противнику выбор оружия. Он по глупости выбрал пистолеты – это беспощадное оружие, которое разрывает плоть, ломает кости, убивает. Словом, мы договорились встретиться на пизанской мызе. На месте поединка наши секунданты поставили нас друг напротив друга на удалении двадцати шагов. Затем в воздух была брошена монета для того, чтобы определить, кому стрелять первым. Жребий оказался благосклонным к нему. Он выстрелил… Но взял немного низко: пуля пробила мне бедро.

– Пробила вам бедро? – воскликнула госпожа де Моранд.

– Да, мадам, но, к счастью, кость осталась не задетой.

– Но я и не знала, что вы были ранены.

– К чему было огорчать вас раной, которая затянулась через пару недель?

– И, хотя вы были ранены, мсье?..

– Я продолжал держать его на мушке… Именно в этот момент, как я уже сказал, у меня возникли колебания: это был очень красивый парень, вроде мсье де Вальженеза. Так вот я подумал: «Быть может, его, как и мсье де Вальженеза, любит мать или сестра!» Я не решался выстрелить. Возьми я чуть вправо или чуть влево, я бы в него не попал. И, поскольку я был ранен, дуэль на этом закончилась бы. Но тут я вспомнил о том, что мсье де Бедмар подло обманул одну девушку, что и он держал на мушке отца этой девушки, который пришел требовать у него удовлетворения за нанесенное его семье оскорбление, что этот негодяй убил отца этой несчастной девушки. И тогда я прицелился в грудь: пуля пробила ему сердце, он упал, не издав ни звука.