На пороге чудес - Энн Пэтчетт (2011)

Марине нравилось думать, что рано или поздно она и сама разобралась бы в этой загадке, если бы не умер ее отец. К тому времени она училась в колледже и не приезжала в Калькутту три года. Будь он жив, она навестила бы его. Тогда она была достаточно взрослой, чтобы прочесть о побочных действиях препарата, хотя верно и то, что пациент редко задумывается над привычными симптомами. Ведь она много лет была уверена, что кошмары возникали у нее от встречи с Индией, от встречи с отцом! А оказалось — причина крылась в лекарстве от малярии. Именно лекарство лишило ее возможности чаще видеться с отцом.

— Разумеется, я знала, что причина в лариаме, — сказала ей по телефону мать. — Мы с твоим отцом всегда беспокоились из-за этого. У тебя была такая ужасная реакция.

— Тогда почему ты не объяснила мне ее причину?

— Как можно сказать пятилетнему ребенку, что ему будут сниться кошмары? Это может привести к рецидивам.

— Верно, пятилетнему нельзя, — согласилась Марина. — Но ты могла бы объяснить мне все, когда мне было десять лет и уж тем более пятнадцать.

— Я и тогда не могла сказать тебе об этом. Ты бы отказалась принимать таблетки.

— Ну и что? Наступил бы конец света?

— Да, если бы ты заболела в Индии малярией. Болезнь могла бы тебя убить. Удивительно, что проблема сохранилась до сих пор. Я думала, что за эти годы появилось более нормальное лекарство.

— И да, и нет. Новые лекарства меньше действуют на мозги, но и не защищают от разных штаммов малярии.

— Скажи на милость, зачем ты опять принимаешь лариам? — спросила мать.

Этот вопрос был главным, но, кажется, он возник у нее только сейчас:

— Ты хочешь поехать в Индию?

Что примечательно — в ее кошмарах почти ничего не изменилось.

В сорок два года она по-прежнему держалась за отцовскую руку, люди вокруг них прибывали, словно волны прилива, и она была вынуждена снова отрываться от отца…

В реальной жизни такого насильственного физического расставания никогда не было, и все-таки страх перед ним сидел в ее подсознании. События, случавшиеся с ней, воспоминания о них никогда не вторгались в ее сны, и она была этому рада.

Она зажгла свет в ванной.

Дрожащими руками обтерла лицо и шею влажной губкой, стараясь не глядеть на свое отражение в зеркале. С удивлением обнаружила, что сейчас, в два часа ночи, не испытывает никакого облегчения от того, что понимает природу своих кошмаров. В ее голове вертелось лишь полушутливое предостережение врача, что ей, возможно, захочется прыгнуть с крыши. Глубочайший страх, выскальзывающая из ее ладони отцовская рука, всю жизнь сидел в ней, хотя она двадцать пять лет не принимала лекарство от малярии…

— Что ты думаешь насчет похорон? — спросила Марина у Карен Экман.

Они не виделись целую неделю, с тех пор как Марина приезжала к ней с мистером Фоксом.

Утром Марине предстояло лететь в Бразилию, и женщины решили поговорить напоследок, хотя и по разным мотивам. Марина решила выяснить: по-прежнему ли Карен верит, что Андерс жив; за эти дни она ведь могла смириться с мыслью о его смерти. А Карен хотела убедиться, что Марина не намерена идти на попятную.

Марина приехала к Карен вечером, когда удлинившийся день перешел в сумерки. Мальчики уже почистили на ночь зубы и смотрели телевизор в комнате, примыкающей к кухне. Теперь им эта роскошь позволялась каждый вечер — а прежде она ограничивалась выходными. Войдя, Марина сказала им «привет», но они даже не повернули головы. Двое младших пробормотали в унисон «привет», когда мать настояла на этом, а старший так ничего не ответил. Мистер Фокс совершил ошибку, сказав Марине, что ее, а не Андерса, хотели послать на поиски доктора Свенсон. Теперь ее не покидало чувство вины перед семьей Экманов, она смотрела на мальчишек и думала, что лучше бы тогда поехала она.