На пороге чудес - Энн Пэтчетт (2011)

— Пожалуйста, называйте меня Томас. Можно сказать так: в центре моего внимания находится нецелевая токсичность лекарственного препарата; правда, в данном случае, он не токсичен. В препарате выявлены и другие полезные свойства, не связанные с фертильностью.

Марине хотелось спросить, каковы другие полезные свойства препарата и кто оплачивает его исследования, но в этот момент на настил взобрался Истер, такой мокрый, словно только что искупался в реке. На его лице была паника, и Марина догадалась о ее причине.

Он был уверен, что она погибла.

Его глаза быстро обшарили комнату, скользнули мимо нее и ненадолго задержались на Томасе Нкомо.

Истер хотел уже спускаться вниз, и она поскорее встала.

Поняв, что это она — в таком платье и с заплетенными в косу волосами, — он одним махом одолел последние ступеньки лестницы. Его футболка растянулась от дождя, колени были измазаны грязью. Он принялся хлопать по ее рукам, бедрам, спине и не мог остановиться.

Ведь она была его подопечной, и он ее потерял…

Лакаши кивали, цокали языком и тыкали в него пальцем, но Истер не смотрел в их сторону, и они затихли.

Бесполезно дразнить глухого, если он не смотрит на тебя.

— Дождь заканчивается, — сообщил Томас, выглянув за край крыши. — Может, даже перестал совсем, просто с деревьев течет вода. Мне всегда трудно определить разницу между дождем и его остатками, задержавшимися в кронах деревьев.

— Я готова промокнуть еще раз. — Марина обняла за плечи Истера.

Она думала о его ящике, ручках и перьях, о письме Андерса, обращенном ко всему миру.

— Тогда пошли, — Томас отвесил серию низких поклонов всем обитателям жилища.

— Как сказать «спасибо»?

— Насколько мне известно, такого слова у лакаши не существует. Я многим задавал этот вопрос, и никто мне не дал ответа.

Марина поглядела на радушных хозяев, а те уставились на нее, словно надеялись, что она что-нибудь придумает.

— Как по-португальски?

— Обригадо.

— Обригадо, — сказала Марина беременной женщине; на лице у той ничего не отразилось.

Марина опять положила руку на ее живот, но ребенок затих.

Истер дернул ее за подол, ткнул пальцем в свою рубашку и показал на Марину.

Она окинула взглядом комнату.

Там были натянуты несколько гамаков, на полу лежали стопки одеял и одежды, стояли корзины с корнями или с ветками, но рубашки и брюк нигде не было видно.

Говоря по правде, если бы он не напомнил про ее одежду, она бы так и ушла — настолько ее поразило увиденное.

Она покачала головой.

Тогда Истер подошел к беременной, взялся пальцами за свою рубашку и показал на Марину.

Женщина, казалось, даже не понимала, чего он требует.

Марина устроила пантомиму с расстегиванием пуговиц, но та снова лишь пожала плечами.

Томас произнес слово «баса» или «баси», по его представлениям, означавшее одежду, но получил в ответ такое же бесстрастное выражение, как и на «спасибо» по-португальски.

Он взял в горсть собственную рубашку и показал на Марину.

Женщина помоложе снова села на пол и продолжила плести и вязать узлы из пальмовых листьев, словно в доме не было никаких посетителей. Девочка-подросток стала ей помогать с самым невинным видом. Малыша положили на пол, дали ему кусок пальмового листа; он сунул его в рот и стал сосать, довольный жизнью.

— Кажется, вас обокрали, — заметил Томас.

— Я осталась без одежды? — Марина не могла поверить, что такое возможно.

Истер прошелся по комнате и начал рыться в куче белья на полу. Один из мужчин отвесил ему оплеуху.

— Это плохо, — сказала Марина. — Я не знаю, где мой багаж.

— Сумка, с которой вы приехали из Манауса? — спросил Томас. — Разве она не была с вами в лодке?

Она повернулась к нему.

Платье внезапно показалось ей очень тесным и коротким.