Твердыня тысячи копий - Энтони Ричес (2011)

В первые же дни после нового мятежа в стране бригантов на юг был послан сотенный отряд, которому приказом трибуна Павла предписывалось совершить десятимильный марш до Моряцкого Городка, чтобы усилить крошечный гарнизон того дальнего аванпоста. Основные силы легиона перебрасывались на север, чтобы присоединиться к тамошним войскам для борьбы с Кальгом. Солдаты, охранявшие южные ворота, раз за разом повторяли друг другу, что это был крайне рискованный, даже ошибочный шаг: отправить Третью центурию непосредственно в логово мятежников, воевать на их земле. Каждый легионер форта с пеной у рта заверял, что ауксилиев следовало оставить на месте. Даже сотник Третьей центурии и тот, казалось, разделял мнение подчиненных в отношении полученного приказа. Нахлобучив шлем, он по секрету признался командиру арьергардного охранения, что почти не надеется на благополучный исход. Не прошло и пяти часов, как Третья центурия, а вернее, ее остатки, проковыляла обратно сквозь ворота Шумной Лощины.

– Ты их видел? Ведь с ног валились. И это еще те, кто не поймал стрелу или копье.

Из старших чинов уцелел лишь начальник караула – тессерарий, ветеран с пятнадцатилетнем стажем по имени Тит. Сейчас он в забрызганных кровью доспехах стоял в жарко натопленном кабинете трибуна Павла. В его широко распахнутых глазах до сих пор плавал ужас, да и в жилах старшего офицера, который сидел напротив, завернувшись в чистенькую тунику, леденела кровь от услышанного рассказа.

– Они свалились нам на голову с деревьев, с обеих сторон дороги. Человек двести, а может, и триста. Сразу накинулись на сотника, прямо как псиная свора. Через минуту прикончили опциона. Переднюю половину центурии порубили в фарш, и тогда задние не выдержали, дали деру. Я пробовал их остановить, да бесполезно, они неслись, как перепуганные дети. Последнее, что я видел, – это как синеносые перебрасывались головой нашего центуриона. Ублюдки…

Трибун Павл так и не понял, кого имел в виду начальник караула: то ли варваров, то ли трусливых соратников по центурии. Впрочем, красноречивый взгляд, который подарил ему тессерарий, выходя из кабинета, не исключал и третьего объяснения.

Легионер в который раз сплюнул за бойницу, покачал головой и нахмурился на серые холмы, нависавшие над лощиной.

– Хорошо бы до нашего гения доперло, что сейчас на юг не пробиться. Всех, кто был в Моряцком Городке, либо уже насадили на кол, либо еще чего похуже. А нам только и осталось, что молиться: пусть-де синеносые думают, что мы им не по зубам…

Он вдруг замер и прищурился сквозь наступающие сумерки.

– Постой… А ну глянь-ка вон туда! Видишь?

Его напарник проследил за вытянутой рукой.

– Точно! Никак кавалерия на мосту?!

Конники что было сил гнали скакунов. Их было едва ли с дюжину, хотя солдаты, патрулировавшие ворота, поклялись бы, что сквозь кишащее море варваров сумела бы пробиться разве что кавалерийская ала в полном составе. Дозорные тут же подняли шум, окликая часовых, что стояли под ними на воротах:

– Кликайте сотника! К нам гости!