Твердыня тысячи копий - Энтони Ричес (2011)

Вениконский воевода уже охрип выкрикивать слова ободрения, но в его голосе по-прежнему звучала такая уверенность в удачном исходе дела, что даже Кальг расправил плечи и пошел пружинистей, хотя и сам изрядно поднаторел в искусстве врать. Прошлым днем он внимательно следил, как Друст отбивает атаки римской конницы. Воевода лично вышиб какого-то всадника из седла боевым молотом, после чего перерезал оглушенному кавалеристу глотку. Потрясая охотничьим ножом размером с добрый меч, задрав лицо к небу, Друст зашелся звериным победным ревом, пока смертельно раненный римлянин корчился в агонии у него под ногами. Не раз и не два воевода водил свою дружину в контратаку, наказывая зарвавшихся конников, подсекая лошадиные ноги тяжелым мечом, оставляя за собой легкую добычу для воинов из личной охраны. Даже когда выяснилось, что пропал его верный раб, а вместе с ним и шейный обруч, который был символом царской власти, Друст не утратил боевого духа. Кальг, впрочем, подозревал, что воевода лишь делает вид, будто исчезновение золотой гривны его вовсе не задело.

Усмехнувшись собственному прагматизму даже после разгрома – как-никак, а ведь и недели не прошло, как он сам командовал десятком тысяч ратников и едва не опрокинул равновесие сил во всей провинции, – Кальг вскинул подбородок и вдохнул полной грудью, заставляя ноги ступать шире, несмотря на ломоту в суставах после вчерашних испытаний.

– Ну что, Кальг, нравится?

Предводитель сельговов бросил опасливый взгляд вбок и обнаружил, что вениконский царь-воевода идет рядом, мрачно посмеиваясь на оскал стиснутых зубов пленника.

– Сдается мне, давненько ты не ходил ножками на такие расстояния, а? Хочешь, меч дам? И ты в любой миг сможешь попытать счастья. Мы ведь не так уж далеко от твоих земель, глядишь, побег и выгорит.

Кальг угрюмо фыркнул, обведя рукой лысые холмы, по которым тащилась дружина.

– Ты не хуже меня знаешь, что конница наступает нам на пятки. Пики наготове, след мы за собой оставляем будь здоров, чего еще надо для ихнего веселья? Предлагаешь бежать по открытой местности, в одиночку? Да я и минуты не продержусь.

Он отхаркался на редкую траву под ногами. Друст рассмеялся.

– Смотри, как этот поход тебя взбодрил. Поди, годами так не упражнялся? А ведь если подумать, кабы не вениконы, торчать бы твоей башке на шесте.

Кальг отмахнулся.

– Я вижу, ты все мечтаешь увидеть меня на римском копье. Гляди, как бы самому на него не угодить. Ответь-ка лучше, куда ты меня тащишь?

Друст заговорщицки подался ближе и, озираясь по сторонам, понизил голос:

– Я тебе вот что скажу, Кальг. Сам понятия не имею. Мы очутились пес знает где. Я здесь сроду не бывал. Латиняне наседают, а тут и не укрыться. Остается только подгонять людей, глядишь, и наткнемся на что-нибудь подходящее, устроим оборону, пока нас не перебили в чистом поле.

Бывший главарь мятежников понимающе кивнул и в свою очередь зашептал:

– Зато я знаю, где мы очутились. Знаю, куда следует идти, если ты хочешь держать римскую сволочь подальше, пока они сами не потеряют к тебе интерес…

В тылу колонны раздался предостерегающий крик, и оба предводителя обернулись на широкую полосу примятой травы позади дружины. На гребне холма, который вениконы преодолели полчаса тому назад, уже вырисовались силуэты всадников. Их отделяло не более тысячи шагов. Друст сплюнул, поиграл молотом, и Кальг отметил про себя, что на обухе до сих пор висело несколько налипших волос.

– Ну естественно, все шло слишком уж гладко… Ладно, оставлю тебя размышлять о собственной участи и о том, чем можно купить еще несколько часов жизни, а сам пойду посмотрю, как там мои тылы держатся.

Трибун Лициний пустил серого в карьер, обгоняя авангардные эскадроны. Осадив взмыленного коня возле командира передовой турмы, он быстро оглядел толпу варваров и бросил мрачный взгляд на своего примипила.