Твердыня тысячи копий - Энтони Ричес (2011)

– Вотадины давно смотрят латинянам в рот. Их бабье, что почище, обвешалось украшениями с юга, а мужчины разжились мечами, чья кромка куда острее, чем у наших местных поделок. Если мы займем Динпаладир, то уже через месяц заявится какой-нибудь легион, сметет катапультами тын, а нам всем перережет глотки. Латинянам нравится торговать с вотадинами, а через них и с остальными пентюхами как ты, так что не думай, что они запросто откажутся от легких денег. Словом, Кальг, нет. Ты в свое время прибрал себе вотадинские земли, вот сам и обороняй. А хочешь – уноси ноги да забейся в нору подальше, когда они снесут ворота и пожалуют по твою душу. Я-то хоть сейчас могу укрыться в своих наделах, за старым северным валом, и они меня не тронут, раз уж знают, что так им проще. Может статься, даже подарки пришлют, чтоб я не совал носа за вал и держался подальше от их дел. Но ты, Кальг, ты разрушал их форты и убивал их солдат. Можешь бежать хоть на край земли, они не бросят тебя преследовать. На твоем месте я бы…

Его глаза вдруг сузились на чей-то крик из-за спины хозяина стана. К этому звуку присоединился другой голос, и через мгновение воздух наполнился внезапными воплями агонии. Друст обернулся и проревел своим людям:

– Чего раззявились, олухи! Ломай ограду, пора убираться!

Первый же солдат-сельгов, что проник в шатер, умер беззвучно. Его глотку в один миг вскрыл охотничий нож вотадина, которого раззява оттолкнул, врываясь внутрь. Сельгов сделал еще пару-тройку шагов на ватных ногах, заливая грудь собственной кровью и шумно освобождая кишечник в штаны из грубой тканины, после чего наконец рухнул ничком на пожухлый дерн.

– Владыка! Там латиня…

Второй ратник еще откидывал входной полог, возбужденно выкрикивая тревожную весть, как убийца его соплеменника тычковым ударом всадил нож ему в живот, вспарывая подвздошие до хребта и вываливая на свет ком осклизлых кишок. Из перекошенного рта вырвался хриплый стон, и сельгов упал на колени. Мартос тряхнул побелевшего от ужаса старика.

– Все, уходим. Марк, отпусти-ка его…

Римлянин отшагнул назад, и Аэд еще толком не успел сообразить, что лицо обдал поток прохладного воздуха, как вдруг резкий толчок в спину послал его вперед, насаживая на нож Мартоса. По телу прокатилась волна резкой боли. Бросая взгляд вниз, Аэд увидел торчащую из живота рукоять, зажатую в могучей деснице вотадинского князя. В тот же миг Мартос протолкнул лезвие в нижний отдел брюшины, свирепо провернул и выдернул. Обтер клинок об одежду старика. Из раны хлынул теплый поток, и воздух заполнился металлическим привкусом крови с легкой протяжкой из свежих экскрементов. Старый советник согнулся пополам, не в силах даже простонать от страшной боли.

– Издыхай, Аэд. Только чтоб медленно.

Мартос призывно махнул рукой в сторону прорези в тыльной части шатра, а сам подобрал с пола небольшой деревянный ковчежец, что стоял в ногах тюфяка Кальга. Откинув крышку, он заглянул внутрь, затем наклонил ящичек, показывая полость Марку:

– Я так и думал. Сплошная писанина. Может, личные письма Кальга чего-то и стоят, особенно если их отдать твоему трибуну…

Он небрежно швырнул ковчежец в руки одного из ратников, и сквозь заднюю прореху ватага выбралась под бледные лучи рассвета. Марк тут же взялся оценивать обстановку, отлично понимая, что, как только будет обнаружено присутствие римского офицера, их вмиг окружат. Тем временем из шалашей повсюду вылезали сельговы и разбирали оружие, толком еще не понимая, что в их гущу затесались лазутчики. До момента истины оставались считаные секунды.

– Все, хватит прятаться! За мной!