Твердыня тысячи копий - Энтони Ричес (2011)

Чей-то пронзительный визг выбил Марка из сна, и он оказался на ногах, сам толком не успев осознать, что делает. Выхватив гладиус из ножен, он выскочил на утренний холод, готовый драться, хотя бы и босиком. Дюжина солдат его Девятой центурии обернулись на шорох туники, задевшей грубую холстину палатки, и недоумение при виде обнаженного оружия в руках командира быстро сменилось весельем. Приглядевшись, Марк увидел за их спинами Арминия, стоявшего с учебным рудием[17] напротив паренька, который угрожал ему игрушечным мечом.

– Не визжать надо, когда атакуешь, – поучал его великан-германец, – а реветь. Реветь так, будто у тебя между ног два волосатых кочана капусты. И что ты меня щекочешь своей зубочисткой? Ты же должен врагу кишки выпустить, вот и налегай всем весом, когда делаешь выпад!

Марк направился к воинственной парочке; солдаты-зеваки расступились в стороны, образуя проход.

– Ты взял Волчонка в ученики?

– Да вот, договорился с Морбаном, что мальчишку надобно выучить на бойца, если мы хотим сделать из него солдата. По часу в день буду отводить на его уроки. Ну а насчет сидеть верхом – это не ко мне.

У сотника дрогнули уголки губ.

– Что ж, идея неплохая. Годика через два-три как раз подойдет его возраст для поступления на службу, так что подготовка не помешает. Но как быть с моей амуницией, а? Ухаживать за ней и так времени едва хватает…

Волчонок обернулся на слова Марка и ткнул мечом в сторону палатки, в которой чистил военное снаряжение центуриона. Звонкий голос подростка прозвучал гордо и уверенно:

– Уже все готово, командир. Ремни протерты и смазаны, доспехи начищены, меч и шлем сияют!

Арминий хлопнул мальчишку по плечу:

– Обожди-ка тут.

Он знаком попросил Марка пройти с ним к той палатке. Оказавшись внутри, центурион с минуту постоял в молчании, любуясь увиденным.

– Гм, неплохо. Он что, полночи потратил на полировку?

Арминий кивнул.

– Я с ним посидел, объяснил, что и как делать, но всю работу он выполнил сам. Стоило только разок заикнуться об уроках боя, как он был готов хоть подошвы языком вылизывать.

Марк повернулся к германцу и посерьезнел.

– Ты понимаешь, во что ввязался? Парнишке недостает отца, а из Морбана – с его-то повадками – опекун и вовсе никудышный.

Арминий кивнул, неловкой усмешкой признавая правоту центуриона.

– Да знаю я. Просто пообещал твоему сигниферу, что буду играть эту роль до тех пор, пока Скавр командует вашей когортой. И при условии, кстати, что Морбан будет регулярно выделять часть своего денежного довольствия, чтобы мальчишка был снаряжен и одет как полагается.

Марк фыркнул.

– Ага. И Морбан, не моргнув глазом, с жаром заверил, что выполнит и это, и все остальное… Ты вот что, просто стой с ним рядом при всякой выдаче денег, не то он живо все спустит на прокисшее пиво, пару усталых шлюх и чужую удачу при игре в кости, не то Волчонку и монетки не видать. Ладно, как бы то ни было, спасибо тебе.

Германец вновь кивнул, тихонько улыбаясь.

– Парню надобен отцовский пригляд. Да и тебе на парадах будет в чем покрасоваться. А то порой видок у тебя – только казарменные сортиры вычищать…

Фелиция очнулась из тяжелого забытья и тут же увидела перед собой остролицего фрументария, который лежал рядом на боку и, судя по всему, пялился на нее во все глаза. Увидев, что Фелиция открыла веки, он бодро вскочил и с веселым смешком развел руки в стороны.

– Ну, что я говорил! Если не отрываясь смотреть спящему в лицо, он просыпается!

Обратившись к пленнице, он галантно простер руку.

– С добрым утром, моя радость, пора вставать, нас ждут важные дела и долгий путь в седле. А нежиться в кроватке будем в другой разик.