Братья по крови - Саймон Скэрроу (2014)

Последняя фраза вызвала нестройный смех, и Катон мысленно благословил соперничество между двумя подразделениями, что вместе служили почти весь этот год. Пусть он представил это в виде шутки, но было хорошо известно, насколько она способна настропалить людей, которых пуще смерти страшит одно: осрамиться перед лицом своих товарищей, которые к тому же являются и соперниками.

– Ну, Кровавые Вороны, – посуровел он лицом, – по коням!

Всадники заученно повернулись к своим седлам, отсчитали про себя от одного до трех и, так же дружно махнув в седла, придержали под собой загарцевавших лошадей. Выждав, когда строй выровняется, Катон повернул коня в голову колонны и выставил перед собой руку:

– В колонну по четыре, за мной!

Они миновали пехотинцев Горация и поехали мимо когорты Макрона, которая в случае столкновения должна была их подпирать. Во главе первой центурии стоял Макрон, с приближением друга отсалютовавший:

– Удачи, господин префект!

– И тебе, центурион.

Казалось бы, дежурные разменные реплики, но оба чувствовали меж собою глубинную связь. Сколько раз за годы доводилось им, двум неразлучным друзьям, проходить через такие моменты? Однако на этот раз все ощущалось по-иному. Иная храбрость требовалась для сдерживания всех своих навыков, требующих разить врага первым. Навыков боевой выучки и инстинкта самосохранения, дарованного самой жизнью.

– Если что-то не сложится, я хочу, чтобы Юлии все рассказал именно ты.

– Гони ее в тую, эту мыслишку.

– Ну и словеса ты находишь, – улыбнулся Катон и, подбодрив коня, выехал на тропу впереди авангарда, за которым в десятке шагов держалась когорта Макрона. – Кровавые Вороны, стой!

Всадники натянули поводья, и лошади встали, прядая ушами и нетерпеливо, с глухим стуком перебирая копытами по утрамбованной земле. Сейчас колонне оставалось лишь ждать команды выдвигаться. Солнце уже взошло и овеивало окрестности своим ласковым теплом. Этот же свет омывал и ждущих впереди варваров, которые на его фоне отчего-то казались крупнее своих естественных размеров – наверное, причиной тому было внутреннее сосущее напряжение, от которого Катон никак не мог отделаться. Даже несмотря на то, что в душе он не верил, что Белмат со своей горсткой людей действительно пожертвует собой ради затравки войны. В этой ситуации было что-то до невозможности странное – настолько, что никак не удавалось унять своего сомнения.

Наконец, после короткой заминки, в колонну оказался встроен последний недостающий фрагмент (какая-то телега), и утренний воздух огласил звук трубы – чистой крылатой нотой, отлетевшей эхом от склонов ближних холмов.

Катон, глубоко вдохнув, воззвал через плечо:

– Кровавые Вороны, вперед!

Чуть наддав пятками, он тронул с места коня, не спуская глаз с варваров, перегородивших дорогу не более чем в полумиле отсюда. Воздух наводнило постукивание копыт, приглушенный топот тяжелых подошв и громыхание обоза. А сверху в лазурном небе сновали стаи мелких пичуг, в поисках утренней кормежки ныряя в кусты и длинные травы среди россыпей желтых и белых полевых цветов. Впрочем, сейчас было не до любования красотами: взгляд Катона был направлен туда, где на гребне пологого холма дожидался Белмат со своими людьми.