Буревестник - Конн Иггульден (2013)

Охотники рассмеялись, повернув головы в сторону Эдмунда и Джаспера Тюдоров, гордых тем, что их упомянул король. Когда они прибыли ко двору из Уэльса, Генрих решил удостоить своих сводных братьев – сыновей его матери от ее непродолжительного второго брака – графских титулов. В жилах этих наполовину французов, наполовину валлийцев не было ни капли английской крови. Парламент был вынужден предоставить Тюдорам права английских граждан законодательным актом, прежде чем Генрих смог наделить их земельными владениями. При взгляде на них в памяти у него всплыло лицо матери. На глазах короля выступили слезы, которые тут же смыли капли дожди.

– Я лишь жалею, что нашей матери нет в живых и она не может увидеть вас сейчас. Но я точно знаю, она будет наблюдать за вами с небес.

Возникло неловкое молчание. Графы не могли отправляться на охоту без разрешения. Генрих смотрел на них, моргая и потирая ладонью лоб, поскольку у него опять разболелась голова. Неожиданно в его глазах мелькнула какая-то мысль.

– Я увижу вас всех сегодня вечером на пиру и подниму тост за победителя охоты.

Графы и их слуги огласили окрестности радостными криками, и Генрих, довольно улыбнувшись, возвратился в замок. От холода у него посинели губы. Лицо мажордома покрывала бледность. Он прекрасно понимал, что получит нагоняй за то, что позволил королю стоять под дождем.

Тело Генриха сотрясала дрожь, хотя его ноги были укрыты одеялом. Он ворочался, сидя в кресле, и пытался читать. Начавшаяся еще во время утренней напутственной речи во дворе головная боль никак не хотела отпускать его. На пиру он выпил немного вина и съел большой кусок свинины. На радостях по поводу своей охотничьей удачи Ричард Уорвик изрядно напился. Превозмогая боль, Генрих потер пальцами переносицу и слабо улыбнулся. Эдмунд Тюдор добыл Кастора, а Уорвик – Поллукса. Распоротые клыками, погибли три собаки. Кроме того, получили ранения двое егерей Уорвика. Доктор Олуорти зашил им порезы и дал болеутоляющее снадобье.

Сидевший во главе стола Генрих поднял тосты за здоровье Уорвика и Эдмунда Тюдора. Маргарита сжала под скатертью его колено, и это вызвало у него подлинное блаженство. Он опасался, что его графы, собравшись в Виндзоре, перессорятся, а то и передерутся. Год назад они выглядели такими рассерженными. Однако они пили, шутили, подпевали музыкантам и подбадривали криками актеров и жонглеров, которых он пригласил ради их увеселения. Охота прошла успешно. Маргарита была довольна. Даже суровое лицо старого Ричарда Невилла просветлело от гордости за сына, удостоившегося почестей.

Генрих оторвался от книги и, повернув голову к окну, устремил взгляд на темневшую вдали опушку леса. Уже давно минула полночь, но он не мог заснуть из-за боли, пульсировавшей вокруг правой глазницы. Ему оставалось лишь терпеть эту боль и дожидаться рассвета, чтобы можно было покинуть покои. Он хотел было позвать Маргариту, но потом подумал, что она уже наверняка спит. Генрих посмотрел в книгу, и строки поплыли у него перед глазами.

Из его груди вырвался едва слышный стон. В коридоре раздались хорошо знакомые звуки шагов. Генрих поднял в смятении голову и увидел на пороге спальни мастера Олуорти, державшего в руке знакомый кожаный мешок. В черном пальто и начищенных черных башмаках он больше походил на священника, нежели на врача.

– Я не звал вас, доктор, – не вполне уверенно произнес Генрих. – Как видите, я отдыхаю. Совсем неподходящее время для приема лекарств.

– Ну-ну, успокойтесь, ваше величество. Ваш мажордом сказал мне, что вы, вероятно, простудились, постояв под дождем. Ваше здоровье – это моя забота.

Протянув руку, Олуорти пощупал ему лоб и едва слышно чертыхнулся.

– У вас жар, как я и предполагал.

Неодобрительно покачав головой, доктор открыл мешок и начал аккуратно выкладывать на столик инструменты и лекарства, располагая их в определенном порядке.

– Я хочу видеть мою жену, Олуорти.