Путешественник - Гэри Дженнингс (2013)

– Я могу лишь заверить вас, что нога его не ступала на землю Венеции вот уже более двадцати лет. Повторяю, мессир Марко Поло давным-давно живет в Константинополе. Если вы отказываетесь мне верить, то здесь его племянник, которого зовут так же, и он может подтвердить…

Я круто развернулся, чтобы броситься прочь, когда увидел в комнате двух людей, чрезвычайно огромных и одетых в форму Quarantia. Прежде чем я смог убежать, один из них зарычал:

– Зовут так же, хм? Взгляните-ка, какое виноватое у него лицо!

И тут второй протянул руку, чтобы схватить меня за плечо.

Когда меня выводили, служащий и остальные работники пакгауза смотрели на это во все глаза. Идти было недалеко, но это путешествие показалось мне самым долгим в моей жизни. Я предпринимал слабые попытки вырваться из железной хватки gastaldi, больше напоминая bimbo, чем bravo, со слезами умоляя объяснить, в чем меня обвиняют, но бесстрастные судебные приставы не произнесли ни слова. Пока мы шли вдоль реки, продираясь сквозь толпу таращившихся на нас прохожих, в голове у меня металось множество вопросов. Была ли объявлена за поимку преступника награда? Кто сдал меня? Не рассказали ли обо мне Убалдо и Дорис? Мы перешли Соломенный мост и прошли еще совсем немного, до пьязетты, где располагался вход во Дворец дожей. Перед Пшеничными воротами мы свернули к Торреселле, которая находилась по соседству с дворцом и была последним напоминанием о том, как выглядел в стародавние времена укрепленный замок. Теперь она была Государственной тюрьмой Венеции, но заключенные называли ее иначе. Тюрьма эта носила название преисподней в том виде, как называли ее наши предки еще до того, как христиане научили их именовать это место адом. Тюрьма называлась Вулкано.

Из яркого розового и янтарного утра я внезапно был брошен в orba. Возможно, моих читателей удивит столь странное название[59]. Позвольте объяснить. Orba – это камера-одиночка. Каменный ящик, в котором нет мебели и ни одного отверстия, которое бы пропускало свет или воздух. Я стоял в темноте, беспомощный, запертый в духоте и отвратительной вони. Пол был покрыт толстым слоем клейкой жижи, которая хлюпала под ногами, когда я двигался, я не мог даже присесть; стены были покрыты мягкой слизью, которая, казалось, ползла, когда я дотрагивался до нее, – таким образом, я не мог прислониться к стене, когда устал стоять. Я присел на корточки. Меня стала бить дрожь, когда до меня постепенно дошел весь ужас положения, в котором я оказался. Я, Марко Поло, потомок знатного рода, наследник Торгового дома Поло, имя которого внесено в Libro d’Oro, – совсем недавно еще свободный человек, беззаботный юноша, перед которым был открыт весь мир, – я в тюрьме. Я опозорен, презираем, заперт в ящик, в котором не пожелала бы жить даже крыса. О, как я тогда рыдал!

Не знаю, как долго я простоял в этой слепой клетке. Может, один день, а может, уже прошло двое или трое суток. Несмотря на отчаянные усилия, мне было трудно контролировать непроизвольное опорожнение кишечника. Несколько раз я вносил свой вклад в жижу, покрывающую пол. Когда наконец пришел тюремщик, чтобы открыть дверь, во мне зародилась надежда, что меня признали невиновным и теперь освободят. Я возликовал. Даже если бы я действительно был виновен в смерти человека, избранного дожем, я был уверен, что уже понес за это достаточное наказание, испытал угрызения совести и готов был поклясться, что раскаиваюсь. Конечно же, мое ликование померкло, когда тюремщик сказал мне, что я пока понес лишь первое, а может, и последнее наказание, что orba – это лишь временная камера, где заключенного держат, пока не наступит время предварительного допроса.