Божество пустыни - Уилбур Смит (2014)

Дети в толпе начали капризно требовать, чтобы родители посадили их на плечи – так им лучше была бы видна казнь.

– Даже я слышал, как ты говорила, что Гуи осел и варвар, – под шумок осторожно вступил я в разговор.

– Я только сказала, что Гуи нечего надо мной смеяться.

– И ты не считаешь его уродом?

Она опустила глаза и понизила голос.

– На самом деле нет. На самом деле он по-своему очень мил.

– А как же его пять жен?

– Он обещал отправить их домой к матерям.

Я моргнул. Очевидно, положение дел вышло из моей власти.

– Может, все-таки лучше оставить его в Вавилоне или выполнить твое обещание и обезглавить, – предложил я.

– Не будь таким ужасным, Тата.

– Ты совершенно уверена, что хочешь, чтобы Гуи отправился с нами на Крит?

Она кивнула, и улыбка ее была неотразима – по крайней мере для меня. Я встал на стременах и через головы толпы крикнул:

– Гуи! Соберись и догоняй нас. Я не стану тебя дожидаться. Если до заката ты не присоединишься к отряду, будешь объявлен беглым.

Я ударил лошадь пятками, и мы двинулись к побережью. Краем глаза я видел, как военачальник Гуи с неприличной поспешностью сбежал с царского помоста. Не обращая внимания на протесты вельможи Ремрема, он кинулся к городским воротам за своей походной сумкой.

Я задумался, почему я так доволен собой. Я только что сделал трудное положение почти непоправимым. Никакой выгоды для меня в этом не было, кроме того, что в моем распоряжении оказался лучший колесничий Египта и я снова сделал счастливой маленькую Бекату.

Следующие шесть дней мы двигались на северо-запад по течению реки Евфрат, пока не пересекли царскую дорогу у города Ресафа. Здесь мы свернули на нее и миновали горы Аш-шам близ города Ясмин.

После того как пересекли Красное море, мы дали огромный крюк, обогнув северное течение Матери Нила, благодаря чему ни разу не оказывались ближе семисот лиг к занятым гиксосами землям.

От города Ясмин мы смогли отправиться прямо на запад к Сидону, порту на крайнем восточном побережье Среднего моря. Это была самая приятная и чудесная часть нашего путешествия. Мы проходили по горам и лесам Ливана.

Дорогу обрамляли гигантские кедры, никогда не знавшие топора. Они казались столбами, подпирающими небо, и словно доходили до обители самих богов. В это время года их верхние ветви гирляндами покрывал белый снег, в воздухе остро пахло густой смолой.

Со спуском к побережью становилось теплее, и мы получили возможность избавиться от мехов и тяжелых шерстяных шалей, которые купили в Ясмине. Мы вышли из кедрового леса и обнаружили перед собой новую гору. Проводники сообщили, что это гора Рана, на языке хананеев это означает «Совершенная красота». Гора возвышалась на берегу Среднего моря между финикийскими портами Тир и Сидон и разделяла их на двадцать лиг.

Дорога, по которой мы шли, у этой горы разделилась. Мы пошли по правой ветви и, когда обогнули гору Рана, впервые увидели море. Великолепного цвета густой лазури, оно уходило за горизонт. Даже груды облаков над нами окрасились в голубой цвет, отражая морскую воду.

Порт Сидон был одним из самых процветающих и оживленных городов на этом побережье. В его гавани теснились суда. Даже издали я видел на парусах самых крупных кораблей символ Крита – двойной топор. Это была флотилия, с которой приплыл с Крита Торан. Он попрощался со мной и поехал вперед, чтобы взойти на свой передовой корабль и принять его под свое начало. Он поплывет перед нами, чтобы предупредить о нашем прибытии Верховного Миноса.

Я выбрал участок земли у дороги в полулиге за каменными стенами порта. Ручей, стекающий со склонов горы Рана, сулил нам достаточно воды. Я приказал Зарасу разбить на этом месте лагерь. Прежде чем шатры были готовы, из ворот порта вышло много народу и направилось к нам.