Айза - Альберто Васкес-Фигероа (1984)

— Если нам суждено будет исчезнуть, мы исчезнем вместе, — произнесла она, как всегда серьезно. — А если нам придется покончить с собой, мы сделаем это все вместе. Но не бойся: этот день еще не наступил. Успокойся и наслаждайся местом и моментом. Мне нравится эта площадь! — добавила она, обводя взглядом вокруг. — Мне нравятся эти дома веселых тонов и цветы, пальмы и это дерево — такое большое и развесистое. — Она вновь улыбнулась. — Мне нравится сидеть на этой скамейке и ждать.

— Ждать чего?

Она пожала плечами и вновь погрузилась в молчание. Ее внимание было приковано к крохотному колибри, который повис в воздухе, миллион раз взмахивая своими хрупкими крылышками, пока вводил свой длинный острый клюв в ярко-красный цветок.

Асдрубаль Пердомо повернулся к матери и брату в поисках разъяснений, но с первого взгляда понял, что те пребывают в таком же недоумении, что и он, поэтому лишь откинулся на спинку скамьи и показал язык окну, из которого, по его ощущениям, за ним наблюдала сквозь жалюзи пара черных глаз.

Себастьян достал сигарету, и, как всегда, они молча выкурили ее на пару. Бог с ним, пускай время течет здесь медленнее, чем в любом другом месте на планете. Они старались проникнуться настроением сестры, считавшей, что эта вымершая площадь действительно красивое место, окруженное домами яркой расцветки, высокими пальмами, крохотными колибри и гигантскими густолиственными сейбами.

Час спустя, когда зной усилился и все, кроме Айзы, клевали носом, в конце узкой мощеной улицы бесшумно возник пикап и медленно покатился вперед, словно боясь потревожить послеобеденный сон города или ведя поиски незнакомого дома.

Доехав до площади, он остановился, и двигатель смолк. Из пикапа вышла Селесте Баэс, прислонилась к дверце машины.

— Привет! — неуверенно поздоровалась она.

— Привет! — ответила Айза, пока ее мать и братья открывали глаза.

— Я вернулась.

Айза ничего не сказала, только кивнула, и нельзя было понять, то ли она хотела этим сказать, что и так видит, то ли что ей было заранее известно, что так оно и случится.

Селесте пересекла тротуар, желая оказаться в тени, и встала прямо перед Пердомо. Было заметно, что она смущена и словно спрашивает себя, какого черта она сейчас здесь делает.

Наконец, заметив, что с нее не сводят взгляда четыре пары глаз, поинтересовалась, пусть и сознавая наивность своего вопроса:

— Нашли работу?

Себастьян широким жестом обвел вокруг:

— В воскресенье здесь даже мухи не работают.

— У меня есть небольшое имение — очень далеко, в глубине льянос, на берегу притока Арауки, — сказала Селесте. — Места глухие, там у меня не больше пятисот коров и сотни лошадей, да и тех с каждым днем становится все меньше, потому что скот без конца угоняют, а управляющий стар и не в состоянии дать отпор. — Ее взгляд был устремлен на Аурелию, хотя ее тянуло посмотреть на Айзу или на Асдрубаля, который так напоминал ей Факундо Каморру. — Старинный дом, большая и удобная кухня. Я не могу платить вам много, потому что от этого хозяйства у меня одни убытки, зато у вас будет кров и пища, да еще и скопите кое-какие деньги.

— Вы же знаете, что мы не разбираемся ни в земледелии, ни в скотине, — напомнила ей Аурелия.

— Знаю. — Селесте села с ней рядом и по-приятельски хлопнула ее по колену. — Знаю, но я также знаю, что вы сможете этому научиться. Есть пара пеонов-индейцев, они немного ленивы, но им можно доверять. Им просто нужна более твердая рука, чем у Акилеса. — Она подмигнула, стараясь расположить всех Пердомо к себе. — Да и я буду время от времени к вам наведываться. Если вы решите, отправимся прямо сейчас.