Джек сказал, что его зовут Пит Лозано, а затем продиктовал адрес и название мотеля, рядом с которым они находились.

– Парковка рядом с аэропортом? – уточнила женщина.

– Да, – ответил майор.

– Мы часто ее используем. Эмили легко ее найдет.

Ричер закончил разговор, и они со Сьюзан устроились поудобнее. Теперь оставалось только ждать. Оба молчали, глядя вперед сквозь ветровое стекло.

– Ты как? – минут через десять спросила Тернер.

– Не очень, – ответил ее спутник.

– Почему?

– Я сижу и пытаюсь найти в толпе четырнадцатилетнюю девочку. Чувствую себя извращенцем.

– Узнал кого-нибудь?

– Пока нет.

Они прождали больше тридцати пяти минут, и тут зазвонил телефон Ричера. Оказалось, что это вовсе не женщина с иностранным акцентом, которая решила извиниться за опоздание Эмили, а капитан Эдмондс с важной новостью. Джек повернул телефон так, чтобы Тернер тоже слышала разговор.

– Пять минут назад я получила полную информацию на М.А. три-четыре-три-пять. Должна признаться, что мне пришлось приложить некоторые усилия.

– И?.. – спросил Ричер.

– Ничего страшного, я рада вам помочь, майор. Я с удовольствием рискнула своей карьерой и проникла туда, куда капитанам соваться не следует.

– Хорошо, благодарю вас. Мне следовало с этого начать. Извините.

– Вам необходимо понять некоторые вещи. Мы находимся в Афганистане более десяти лет, и в этом контексте три-четыре-три-пять – сравнительно маленький номер. Более свежие перевалили за сотню тысяч. Из чего следует, что досье на интересующего вас человека создано довольно давно. Около семи лет назад, насколько мне удалось понять. С тех пор в нем не появилось ничего нового. За исключением необходимого минимума. Потому что речь идет о самом обычном парне. Я бы даже назвала его скучным. На первый взгляд он ничем не примечательный крестьянин, и не более того.

– Как его зовут?

– Эмал Голан Задран. Сейчас ему сорок два года, это младший из пяти братьев Задран – причем все они живы. Он – паршивая овца в семье, и все считают, что он покрыл себя позором. Старшие братья выращивают мак и пользуются всеобщим уважением, работают на семейной ферме, как их предки в течение тысяч лет, чтят традиции и славятся исключительной честностью. Однако молодого Эмала такое положение вещей не устраивало. Он пробовал заниматься самыми разными вещами, но всякий раз у него ничего не получалось. Братья простили его и приняли обратно; с тех пор он живет рядом с ними в горах, ничего не делает и никому не навязывает свое общество.

– А почему на него завели досье семь лет назад?

– Из-за одной вещи, которую он попытался сделать, но у него ничего не вышло.

– Что это было?

– Ничего не удалось доказать, в противном случае мы бы его расстреляли.

– И что же так и не удалось доказать?

– Говорят, его подставили, когда он начал заниматься бизнесом. Эмал покупал ручные гранаты у десятого Горного дивизиона и продавал их «Талибану».

– И сколько он за них получил?

– Это неизвестно.

– Ничего не доказано?

– Все старались, как могли.

– И почему его не пристрелили?

– Ричер, вы говорите с армейским адвокатом. Преступная деятельность не была доказана, а мы с вами живем в Соединенных Штатах Америки.

– Предположим, я сейчас говорю не с армейским адвокатом.

– Тогда я скажу, что ничего не было доказано, потому что в тот момент мы, вероятно, целовали афганские задницы и надеялись, что в самом ближайшем будущем у них появится гражданское правительство. Тогда мы смогли бы убраться оттуда подальше, а в такой атмосфере отстреливать отдельных туземцев, вина которых не доказана, даже для нашей легкой на расправу системы армейского правосудия было бы не самым разумным шагом. В противном случае, я уверена, его обязательно пристрелили бы.

– Вы весьма умны, – сказал Ричер, – для армейского адвоката.