– О, я в ней не работаю, – сказала она. – Разве я похожа на подмастерье модного портного? – Одной рукой она нетерпеливо провела по тёмно-зелёным мужским брюкам и пальто, которые болтались на её долговязой фигуре, будто были сшиты не на неё, а другой пригладила на голове чёрную шерсть, плотными тугими кудрями вьющуюся вокруг смуглого лица. Она была короче, чем шерсть на голове у всех женщин, которых мне довелось видеть до сих пор. – Я уже полчаса наблюдаю за тем, как ты входишь и выходишь из лавок. Ты приехала в большой город и тебе нужна новая одежда, да? Но не хватает денег?

Я совсем не доверяла людям, которые делали вид, что хотят помочь. Бросив на это человеческое существо высокомерный взгляд, я приподняла полоски шерсти над глазами, как это делали другие.

– И что?

– Я знаю одно место, куда ты можешь зайти. – Её шерсть над глазами сморщилась, когда она, поджав губы, осмотрела меня сверху донизу. Если я выглядела на двенадцать лет, то ей было самое большее тринадцать, и она точно была человеком, хотя расстроенное выражение лица делало её очень похожей на мою маму. – Все зависит от того, насколько тебе дороги твои волосы.

– Мои что? – Я изумлённо уставилась на неё.

– Ну, ты понимаешь. Волосы. Вот эти. – Она протянула руку и дёрнула прядь моей длинной гладкой шерсти на голове. – Ты к ним сильно привязана?

У меня закружилась голова, пока я смотрела на неё, пытаясь вникнуть в её слова. Как я уже поняла, люди и логика не всегда существовали в одной плоскости.

– Как я могу не быть привязана к своим волосам? – спросила я. – В противном случае они бы не удержались на моей голове!

– Ха! – усмехнулась она, и в её глазах заплясали бесенята. – Идём. – Она крепко взяла меня за руку, и на этот раз я с неохотой поддалась. – Меня зовут Силке, и я покажу тебе дорогу, – добавила она.

Из всего того, что люди покупали и продавали, волосы – самая необъяснимая штука. По какой-то причине длинная шерсть на голове, вроде моей, представляла для них большую ценность. Поэтому я, не рыча и не кусаясь, послушно села на высокий стул в крошечной лавочке в соседнем квартале. Ветхие разваливающиеся серые здания там плотно жались друг к другу, а тусклая краска на стенах лавок сильно облупилась. Силке стояла сбоку от меня, сложив руки на груди и пристально наблюдая за тем, как владелец лавочки отрезал толстые пряди моих волос до тех пор, пока длина оставшихся едва стала доходить до глаз.

– Ну вот! – сказала Силке. – Получится не меньше тридцати марок.

Мрачный старик без узла на шее, обрезавший мои волосы, хмыкнул:

– Двадцать, возможно, если…

– Двадцать пять, – сказала Силке и протянула руку, нетерпеливо шевеля пальцами.

Вздохнув, он опустил руку в карман и высыпал ей в ладонь горстку монет.

Прищурившись, я посмотрела, как они звякнули.

– Разве они не должны достаться мне?

– Конечно, – ответила моя помощница и лучезарно улыбнулась. – Все до одной, за вычетом моих комиссионных.

Её «комиссионными» оказалась одна крупная серебряная монета, которую она выхватила из моей кучки и сунула в карман, предусмотрительно спрятанный на внутренней стороне её просторного пальто. Я проводила монету взглядом и сжала в ладони оставшиеся серебряные и медные монеты.

– Сколько марок у меня осталось?

– Двадцать, – сказала Силке и открыла входную дверь лавочки. – К счастью, я точно знаю, где можно раздобыть отличное платье, уже готовое, за эту цену. И почти новое!

Дедушка любил повторять, что бывают времена, когда нужно просто плыть по ветру и смотреть, куда он тебя занесёт, если еды мало и ты не знаешь, где прячется добыча. Поэтому я не раздумывая покинула лавку и пошла за Силке.