Двенадцать - Джастин Кронин (2012)

Долгое время, время, которое и не было временем вовсе, человек, которого знали под именем Лоуренс Грей, бывший заключенный мужской ИТК в Бивилле, отсидевший за преступления сексуального характера, поднадзорный Департамента общественной безопасности штата Техас, вольнонаемный сотрудник в Проекте «НОЙ» Отдела Специальных Вооружений, Грей-Источник, Освободивший Ночь, Фамильяр Того, кого Зовут Зиро – был нигде. Был ничем, в никаком месте, уничтоженное существо, не имеющее ни памяти, ни истории, с сознанием, размытым в безбрежном море, лишенном измерений. Огромном темном море голосов, повторяющих его имя. Грей, Грей. Они были там и не были, внутри его и вне его, призывая его. Он же скользил в одиночестве в этом море, наедине с тьмой, в океане вечности, над которым лишь звезды.

Не только звезды. И пришел свет – мягкий золотой свет над его лицом. Клинки мрака рассекали его, вращаясь, будто спицы колеса, и вместе со светом явился звук – будто пульс в аорте, будто биение сердца, будто равномерный стук вращающегося колеса. Грей глядел на этот чудесный водоворот света, и в его сознании зародилась мысль о том, что он узрел Бога. Свет был Богом в небесах Его, летающим над водами, касающимся лика мира, словно край колышущейся завесы, благословляющим творение Его. Это понимание сладостно расцвело внутри его. Какое счастье! Какое понимание и прощение! Свет есть Бог, и Бог есть любовь, Грею надо лишь вступить в него, вступить во свет, чтобы вечно чувствовать эту любовь. И сказал голос:

Пришло время, Грей.

Иди ко мне.

Он почувствовал, что возносится, парит. Грей возносился, и небо распростерло свои крылья, принимая его, неся его во свет, почти невыносимый, а потом свет ослепил его и стер его, и раздался крик, его крик.

Грей, вознесшийся. Грей, переродившийся.

Открой глаза, Грей.

Он повиновался. Открыл глаза. Зрение сфокусировалось. Наверху что-то неприятно вертелось.

Потолочный вентилятор.

Он сморгнул слизь в глазах. Во рту ощущался горький вкус, будто мокрый пепел. Комната, в которой лежал Грей, была безошибочно идентифицирована как дешевый мотель. И по виду, и по ощущениям. Дешевое кусачее одеяло. Дешевая поролоновая подушка, продавленный матрас, бугристый потолок, затхлый воздух, который гоняет по кругу кондиционер. Как он мог оказаться в таком месте – непонятно. В голове было пусто, будто в дырявом ведре, тело – бесформенная масса, будто желатин. Просто повернуть голову казалось чем-то запредельным.

Сквозь занавески в комнату проникал липкий желтоватый дневной свет, а вентилятор над головой все вертелся и вертелся, раскачиваясь на крепежном узле и ритмично поскрипывая изношенным подшипником. Ощущение было отвратительное и резкое, будто от нюхательной соли, но Грей не мог отвести взгляд. Что там с этим пульсирующим звуком во сне? Ослепительный свет, возносящий его? Он уже не мог вспомнить.

– Хорошо, ты очнулся.

На краю соседней кровати сидел человек, опустив взгляд. Невысокий, пухлый, выпирающий из комбинезона, будто колбаса в вязанке. Еще один из вольнонаемных в Проекте «НОЙ». Такие, как Грей, их называли уборщиками. Их работой было убирать дерьмо, сохранять информацию с дисков и часами пялиться в телевизор, постепенно свихиваясь. Все до одного – осужденные за сексуальные преступления, презираемые, всеми забытые, лишенные истории, накачанные гормонами, которые кастрировали их телесно, умственно и духовно, как стерилизуют домашних собачек.

– Я подумал, что вентилятор сработает. По правде говоря, даже смотреть на него не могу.