Взлет и падение ДОДО - Нил Стивенсон, Николь Галланд (2017)

– Пфуй, – сказала она. – Меня это взбодрит.

– Как бы это не взбодрило вас до смерти, – предостерег Тристан.

Она состроила мину, которая за последний час стала ее фирменным стилем: поджала губы, презрительно свела брови и, чуть склонив голову набок, завела глаза к потолку. У кого-то – у роковой злодейки из немого кино, может быть, – это получилось бы эффектно, но в исполнении дряхлой старухи выглядело просто смешно.

– Вы и не подозреваете, насколько я в некоторых смыслах сильна, – заверила она.

Мы переглянулись. Я была сама не своя и восхищалась невозмутимой манерой Тристана (хотя и его лицо буквально лучилось от волнения).

– Стоукс, оденься и зайди с ней, хорошо?

– Не называйте ее Стоукс, это невежливо, – оскалилась Эржебет. – Вы очень невежливый молодой человек. Вы еще раньше обвинили меня во лжи. Не вынуждайте меня показывать себя с некрасивой стороны. Вы об этом пожалеете. Но, – тут она повернулась ко мне с улыбкой, не менее яростной, чем недавний оскал, – я согласна, чтобы при моем первом колдовстве присутствовала Мелисанда. Это более чем уместно, ведь она была причиной последнего колдовства.

Мы с Тристаном озадаченно переглянулись и ничего не сказали.

– Расскажите нам про это свое первое колдовство.

Эржебет беспечно пожала плечами и, водрузив сумку на пульт управления, принялась в ней рыться.

– Ничего особенного. Совсем простое колдовство. Мне надо всего лишь отменить прежнее заклинание. А потом я смогу делать то, о чем попросите вы. Пошевеливайся, Мелисанда.

Я надела комбинезон, вернулась в ОДЕК и потянула вниз кислородную маску. Эржебет шокированно на меня уставилась. Она перебирала в руках что-то непонятное: сквозь окошко маски казалось, будто она гладит веревочную швабру. Однако спросить, что это, я не успела, потому что Эржебет вновь набросилась на Тристана:

– Это вы ее заставили так одеться? Вы мне совсем не нравитесь.

– Это для тепла, – коротко ответил Тристан. Он перестал называть ее «мэм».

Эржебет (в винтажном коктейльном платье, которое болталось на ней, как на вешалке) и я (в комбинезоне, балаклаве и кислородной маске) стояли и смотрели. Тристан показал нам большой палец и закрыл дверцу. Пришлось немного подождать, пока Ода, Максы и Владимиры проверят готовность аппаратуры. Я глядела на старуху напротив меня и ощущала множество противоречивых чувств сразу: волнение, неверие, предвкушение, растерянность, страх, надежду. Скажи мне тогда кто-нибудь, что с этого начнется череда моих злоключений, я бы его обстебала язвительно высмеяла.

Помню, что произошло в следующую примерно четверть секунды: приглушенный дверцей звук сирены снаружи, меркнущий свет, бегущие по коже мурашки. И в это самое мгновение меня окутал дивный аромат, цветочный и в то же время мускусный, а потом – как и в первый раз – сознание помутилось, и в себя я пришла, когда кто-то стягивал с меня балаклаву. Я полулежала в смутно знакомом офисе, упираясь спиной в чьи-то колени.

– Стоукс? Ты как?

Мне потребовалось мгновение, чтобы осознать услышанное. Только один человек называл меня «Стоукс» – сотрудник теневой правительственной структуры. Видимо, это он. У него было имя из средневекового романа. Персиваль? Ланселот?

– Тристан, – со смехом поправил он. – Но на «Ланселота» тоже отзываюсь. – Он взъерошил мне волосы. – Давай, садись. Познакомься с нашей новой ведьмой.

Воспоминания нахлынули все разом.

– Да, – с трудом выговорила я. – Эржебет. Я с ней знакома.

– Нет, – хохотнул он. – Посмотри, – и подтянул меня вверх так, чтобы я увидела другую часть помещения.