Лучшее время начать. Мечтать, творить и реализовать себя в зрелом возрасте - Джулия Кэмерон, Эмма Лайвли (2016)

Почту опускают в шаткий почтовый ящик у начала подъездной дороги: приходится заставлять себя открыть его и вытащить содержимое. В основном корреспонденция не вызывает у меня восторга. В марте моего первого года в Санта-Фе мне исполнилось 65[6], но еще в январе ящик был забит рекламой, связанной со старением. Ежедневно я получаю напоминания о медицинском обслуживании и страховках, предназначенных специально для моей возрастной категории. Извещения настолько навязчивые, как будто за мной следят. И откуда они узнали, что мне 65?

Я поняла, что начинаю бояться своего дня рождения. Даже если в душе я чувствую себя молодой, официально меня причисляют к пожилым. Авторы листовок между тем совсем потеряли чувство меры: предложили мне приобрести участок на кладбище. Как будто я уже стою на пороге смерти. Разве вы хотите обременить своих родственников расходами на похороны? Нет, конечно, не хочу.

Эта почта как зеркало отразила неприглядную реальность. На лице проступили следы от улыбок, на шее образовались складки. Я вспомнила мемуары Норы Эфрон[7] «Я ненавижу свою шею»[8]. Впервые я прочла эту книгу в 60, и она показалась мне надуманной. Но тогда я еще не переживала из-за своей шеи и мне еще не исполнилось 65.

Но не каждый, кто достиг такого возраста, автоматически становится пожилым. И не каждому, кто выходит на пенсию, 65: кто-то прекращает работать в 50, кто-то в 80. Возраст – относительная категория. Как сказал режиссер Джон Кассаветис[9], «не важно, сколько вам лет; если вы сохранили в себе потребность в творчестве, в вас продолжает жить ребенок». Кассаветис сам тому прекрасный пример. Он снимался и режиссировал, создавал и смотрел фильмы, отражающие его убеждения. Вместе с актерами, среди которых и его жена Джина Роулендс, он рассказывал истории о человеческой близости и взаимоотношениях. С возрастом Кассаветис стал играть в собственных фильмах трудного и противоречивого персонажа. Его призвание очевидно. Даже в роли старика он оставался молод душой. И мы, так же как и Кассаветис, можем возродить интерес к жизни, полностью отдаться какому-либо делу. Даже в 65 мы по-прежнему способны быть энергичными новичками.

Меня предупреждали, что средний возраст в Санта-Фе – 60. В продуктовом магазине я действительно часто вижу пожилых людей с сумками-тележками. Санта-Фе – это город пенсионеров. Я уже почти привыкла к вопросу: «Вы еще пишете?» По правде говоря, я не представляю свою жизнь без этого. Я передвигаюсь от проекта к проекту, всегда страшась пустоты между ними. Я ловлю себя на мысли, что не доверяю собственному развитию. Хотя у меня за спиной уже более 40 книг – я боюсь, что каждая новая станет последней и что возраст в конце концов объявит мне мат.

Недавно я обратилась к психологу Барбаре Маккендлиш.

– Я подавлена, – выдавила я, – мне кажется, я больше ничего не напишу.

– По-моему, вы боитесь старения, – ответила Барбара. – Напишите об этом, и увидите, насколько легче вам станет работать.

Ответ – творчество.

Театральный драматург Ричард Нэльсон все время занят новыми проектами. И возраст не помеха. Одна из его недавних работ – театральный цикл The Apple Family Plays[10] – пример подобной самоотдачи.

Замечательный писатель Джон Боуэрс представил публике свою первую новеллу End of Story («Конец истории») в 60 лет. В 64 он целиком погрузился в работу над вторым, более объемным и амбициозным произведением, как в свое время и Лаура Уиллер, автор книги Little House in the Big Woods («Маленький домик в большом лесу»). На недавней встрече с читателями Джон сказал, что в ярком свете славы больше заметны его морщины. Шутки шутками, но Джон – привлекательный мужчина и не зацикливается на своем возрасте. На мой взгляд, его активная творческая натура гораздо моложе его биологического возраста.