Женщина, сидящая напротив меня, лучшая в мире слушательница. Периодически она меня перебивает, но только когда мои слова становятся слишком невразумительными. По ее совету я купила две книги: “Целительное путешествие” и “Возвращение к здоровью”, обе написаны доктором Карлом Саймонтоном для раковых больных, которые не хотят умирать. Раньше у меня никогда не было психотерапевта. Сейчас я жить без него не могу. Мне никогда не приходило в голову найти кого-то, кто поможет мне поверить в то, что раковых клеток больше нет.

Это мама посоветовала мне сходить на прием. Хотя именно она послала подальше больничного психолога после первого же сеанса – мама слишком придирчива, – но тот опыт придал ей смелости поговорить с подругой, которая оказалась хорошим слушателем. С тех пор как мы плакали вместе за кухонным столом, мы с мамой близки как никогда. И я верю ей, когда она говорит, что общение с психотерапевтом поможет мне перестать так сильно бояться.

Женщина просит меня сначала представить свой страх с закрытыми глазами, а затем нарисовать его на листке бумаги. Зеленым и голубым карандашами я рисую облако, а над ним – еще одно, которое изо всех сил пытаюсь оттолкнуть, но оно не дается мне и сливается с первым.

Она просит меня снова закрыть глаза и описать рисунок:

– Что дальше?

– Я вешаю его в рамочке над кроватью.

– И?

– Я подхожу, снимаю рисунок со стены и снова ложусь в кровать, прижимая его к себе как плюшевую игрушку.

– Как ты думаешь, что это значит?

– Может, то, что я больше не хочу бояться?

– Послушай, в тебе больше одной Софи: есть счастливая Софи, сильная Софи, но еще есть напуганная и незащищенная. Тебе нужно принять это, прежде чем двигаться дальше.

Ключевыми словами, с которыми я ухожу с сеанса, становятся “сортировка” и “очистка”.

Вторник, 29 ноября

Я хочу порвать Роба на мелкие кусочки.

Я изучаю свои телефонные контакты в поисках старых увлечений и потенциальных кавалеров. Все что угодно, лишь бы не сидеть одной на диване.

В эти дни я с трудом могу побороть в себе неуверенность. Мой психотерапевт помог мне. Но это все, что у меня есть: сегодня без завтра. Никакой уверенности в будущем. Никаких фантазий. И никакой поддержки от возлюбленного. Бывшего. Экса.

Занимается ли он с ней сексом прямо сейчас? Мудак. Надеюсь, он падает с кровати и что-нибудь там себе ломает.

По пути в магазин я прохожу мимо кафе Finch, где мы оба любили бывать. И за стеклом вижу его с очень длинноногой девушкой. Они смеются. Я наблюдаю за ними минуту, вздыхаю, потом прячусь под Бебе и ухожу.

Среда, 30 ноября

Я сижу в том же кресле, в котором услышала плохие новости. Позади меня Юр. Я попросила его сегодня прийти, потому что он единственный, кто может, глядя прямо в глаза, убедить меня, что все возможно. Даже когда врачи говорят, что нет.

Через стол от меня сидит доктор Л. Он улыбается: “Что у вас на голове на сей раз? Вам очень идут эти длинные волосы”.

Мое сердце подпрыгивает, тогда как страх под ложечкой постепенно съеживается. Такое дружелюбие – хороший знак. Я киваю и нервно тереблю волосы Бебе. Я сделала макияж и надела блузку, которую мне подарили Отто и Бебе, – приложила все усилия, чтобы моя надежда переросла в уверенность. – Что ж, Софи, у меня для вас хорошие новости.

Я вижу гордость и счастье в глазах моего врача. Рука от радости дергается в автоматическом спазме, и я смотрю на руку Юра. Она делает то же самое. Я подумала, что могла бы подпрыгнуть и обнять доктора Л. – именно это происходило в сцене, которую я сотню раз прокручивала в голове. Но я просто перегибаюсь через стол и целую его в щеку, пока по моей щеке катится слеза.

– Сканирование выглядит хорошо. Вообще-то, даже замечательно. Мы ничего не нашли. Таких, как вы сейчас, мы называем “рентгеновски чистыми”.

– Насколько я чиста?