Во имя Жизни - Кузнецова Дарья Андреевна (2015)

— Меня интересовали события, а не интерьеры и предметы старины, — он беспечно пожал плечами, увлекая меня за собой прочь из ванной. — Да я сам понимаю, что это как-то нелогично и глупо, но картинки в книжках мне почему-то казались живее настоящих вещей. Может, потому, что в книгах они… моложе, что ли? Когда смотришь на реальный кремниевый пистолет, он кажется неестественно древним, как будто уже давно умер и был похоронен, а его же голографическая проекция — вроде ничего так, бодрячком, — хмыкнул мужчина. — Вот старинные дома, они, наоборот, вызывают уважение, но интерьеры мне просто скучно смотреть. Опять же, это было больше чем пол жизни назад, я уже не вспомню даже то, что знал тогда. Слушай, есть идея. Пойдём, просто прогуляемся по старому городу? Там здорово. Я, в общем-то, поэтому именно здесь квартиру купил, что довольно недалеко.

— Ничего не имею против, гулять — так гулять! А как хоть этот город называется и насколько он недалеко? Просто, пока мы летели, я никакого города не заметила.

— Санкт-Петербург. Он чуть в стороне, ты и не могла заметить. Пойдём, а то мне уже тоже интересно, как ты отреагируешь на старинную земную архитектуру, — заметно оживился Барсик. — Одевайся, а я пока запущу автоматику, чтобы всё это побоище на кухне убрать, — хмыкнул он.

— Тут и такое предусмотрено? — удивилась я.

— Я очень не люблю заниматься уборкой, так что — да, на этом пункте я не экономил, — рассмеялся Зуев.

Земля от Гайтары отличалась кардинально, на уставший от индустриальных пейзажей взгляд — в лучшую сторону. С развитием атмосферного транспорта отпала надобность в когда-то связывавших города наземных магистралях, а потом земляне отказались и от городов как таковых. Колыбель человечества сейчас отдыхала от бурной деятельности своих беспокойных чад, передав лавры центра цивилизации другим мирам; тому же Яллу, например. Номинально она всё ещё оставалась столицей, здесь проводились многие правительственные встречи, здесь располагалась резиденция Президента Федерации, но экономически это был научно-аграрный мир, мир-памятник. Огромные природные заповедники были прорежены полями и садами, по одиночке или отдельными группами были раскиданы в этом массиве аккуратно вписанные в пейзаж жилые дома, учебные заведения и развлекательно-туристические центры.

А ещё бережно сохранялись памятники архитектуры разных эпох, причём меньше всего осталось от эпохи освоения космоса и разрушительных планетарных войн того периода; строения тех времён на взгляд современных землян совершенно не вписывались в пейзаж. И, на картинках взглянув на несколько сохранённых «для истории» островков тогдашней культуры, я мысленно с ними согласилась.

Климат тщательно регулировался на всей планете; я уж не знаю, как у них это получалось, но умудрялись обеспечить комфортное существование и людям, и всевозможному зверью в заповедниках во всех природных зонах.

В общем, Земля в наши дни была самым образцово-показательным из человеческих миров.

Всё это мне рассказывал Барсик, пока мы гуляли по старому строго-прямолинейному, но по-своему изящному городу с длинным названием. Когда мужчина говорил, что плохой экскурсовод, он явно поскромничал; рассказывал он весьма увлекательно, к месту припоминал какие-то факты и истории. Я-то с человеческой историей, особенно — настолько давней, была знакома весьма смутно, и слушала с огромным интересом.

Прогулка получилась очень приятной, представляла собой обыкновенное человеческое свидание, и это тоже было удивительное и новое ощущение. Пахнущий морем, — во всяком случае, по утверждению Барса, а я прежде земных морей не нюхала, — ветер дул с залива и стремительно гнал по небу облака, сменяя заряды мелкого дождя на палящее солнце и обратно. Эта странная погода совершенно неожиданно мне понравилась: солнце не успевало прогреть город так, чтобы стало жарко, а дождь не успевал толком промочить, быстро высыхая под ветром.