Во имя Жизни - Кузнецова Дарья Андреевна (2015)

— Я? Да более чем! — радостно всхлипнула я. — Нет, парень, теперь я в лепёшку расшибусь, лишь бы тебя вывезти. Ради того, чтобы посмотреть на рожу Зуева, когда он узнает, кто спас его сыночку задницу, я готова даже положенный срок отсидеть! Ох, Саблезубый, жалко, ты этого не видишь, — я разразилась новым приступом истерического хохота. — Ты бы оценил такую изящную месть! — продолжая похохатывать, я качнула головой.

— Месть? — уточнил рядом землянин, глядя на меня настороженно. Кажется, он сейчас усомнился в здравости моего рассудка также, как я пару минут — в его. — Я всегда полагал, что месть — это наоборот, убить кого-то, а не жизнь спасти.

— Это банально, пошло и грубо, такое подходит только глупым людям. А вот генерал — человек очень умный, а ещё у него есть совесть. С такими нужно тоньше, — всё ещё радостно, с предвкушением ухмыляясь, пояснила я. — Вот такую иронию Саблезубый бы точно оценил и даже, наверное, восхитился. Согласись, это ведь действительно прекрасно! Я уж не знаю, какие именно, но у него были давние личные счёты с твоим папашей и взаимная очень искренняя и глубокая неприязнь, почти ненависть. В конце концов генерал уничтожил и его, и всё, ради чего тот жил последние годы. Не знаю уж, сам он в этом участвовал, или вообще другое ведомство занималось, не важно; твой отец в данном случае скорее может служить персонификацией всей системы. Вырезать в ответ всю его семью до пятого колена? Нет, это слишком просто. К тому же, генерал тогда останется пострадавшей стороной, зачем? А вот осознанное спасение сына Зуева последней из воспитанников самого Саблезубого — совсем другое дело. Кикку мне в глотку, я уже готова отказаться от денег и помочь тебе бескорыстно, чтобы окончательно довести ситуацию до абсурда! — я опять захихикала.

— И эта женщина ещё меня психом называла, — задумчиво пробормотал собеседник. — Иронию я, конечно, оценил, но ты как-то уж слишком радуешься.

— Ты просто не был знаком с этим человеком, — весело фыркнула я. Да, давненько я так не смеялась. Да ещё в одно лицо… — Саблезубый был, конечно, тот ещё ублюдок, но ублюдок в своём роде уникальный, а в некоторых вопросах вовсе — благородный до идиотизма. Он придерживался какого-то не то старинного, не то просто редкого религиозного учения… в общем, я и сама подробностей не знаю, но такая вот шуточка — весьма в его духе. При таком раскладе получается, что он — приговорённый к смертной казни преступник — оказывается благородней своего на первый взгляд безупречного врага. Вроде как «ты меня убил, но я тебя прощаю». Кикку ему в задницу, я не смогу понятней объяснить, просто эта ситуация — как раз в его духе. Волей-неволей поверишь в посмертные проклятья и прочую лабуду.

— А из-за чего у них был конфликт? — поинтересовался Барс.

— Конфликт — не знаю, это было что-то очень давнее. Мне кажется, они по молодости служили вместе, и что-то у них там нехорошее и спорное вышло. Вероятнее всего, Саблезубого после того случая турнули из армии с волчьим билетом, и случилось это не без помощи Зуева. С другой стороны, зная этого типа, могло быть что угодно. Может, вообще твой папаша его за любимым развлечением застукал, и не сдержался, а тот обиделся.

— Догадываюсь, что ответ мне не понравится, но не спросить не могу. За каким таким развлечением? — мрачно хмыкнул мужчина.

— За тем, за которое в Федерации серьёзная статья полагается, — хмыкнула я. — Саблезубый любил молоденьких девочек. Не совсем детей, а где-то от двенадцати до пятнадцати лет — угловатых, худеньких и нескладных. В некоторых мирах такое в порядке вещей, да и в человеческой древней истории было, но сейчас у вас с этим строго. Справедливости ради стоит отметить, он принципиально договаривался полюбовно, никого не мучил и не насиловал, так что форменным моральным уродом даже я его назвать не могу.

— Кхм, — со странной интонацией кашлянул мужчина, задумчиво разглядывая меня. — И ты ещё за него мстить собираешься?